Литерный особой важности

Я с горечь вздохнул, представляя сколько это займет нашего драгоценного времени. Сутки до столицы, сутки там и только к концу сорока восьми часов у нас на руках будет возможно хоть какая-то информация. До литерного останется всего лишь день. Я отряхнул брюки, вымазанные в пыли, когда я лазил под диван, проверяя не закатилось ли чего-нибудь туда. Нам было важно все…Взглянул в окно. На освещенную скупым светом желтого фонаря улицу.

– Сколько же сейчас времени?– удивился я. Для меня эти несколько часов пролетели незаметно. Я был в своей стихии, на любимой работе, не замечая, как влюбленные, безумно быстро летевших минут.

– Половина десятого…– устало моргнула заспанными глазами администратор, оставленная управляющим, укатившим домой, за старшую. – Может уже хватит? Понятно же, что тут ничего не найти…

– И, верно, товарищ капитан!– просительно взглянула на меня Лавоченко.– Ночь на дворе…Да и устали мы сегодня. День у обоих с самого утра не задался,– она с саркастической улыбкой кивнула на мой разбитый висок,– завтра с утра устроим мозговой штурм.

– Хорошо!– недовольно выдохнул я. В моей голове глухо отсчитывал удары незримый метроном, приближая с каждым своим ударом прохождение литерного.– Надо выспаться…

– Ну, и хорошо!– обрадовалась такой перспективе администраторша, доставая из кармана ключи от номера.– Завтра, если будут вопросы, милости просим…

По ноткам ее голоса было понятно, что она будет совсем не рады, если они у нас возникнут, но постаралась сохранить лицо.

– Спасибо вам!– поблагодарила ее Юлька, собирая свои щеточки, пушисты венчики и клейкую ленту.

– Да чего уж там…– отмахнулась та.

Втроем мы спустились вниз в вестибюль. Кивнув на прощание головой, администратор отправилась за стойку, чтобы уже спокойно сдать смену.

– Ты сейчас куда?– спросил я помощницу, поймав себя на мысли, что до сих пор, так и не спросил, где она устроилась. В воздухе стрекотали сумасшедшие кузнечики. Жара спала, уступив место приятной прохладе. Даже появился легкий ветерок, скользнувший по волосам Юльки еле заметной тенью.

– В кабинет…– пожала плечами помощница.– Отправлю найденные генетические образцы в контору, а потом спать.

– В кабинете?– округлились мои глаза. Я-то был свято уверен, что Белянкин на столь важную командировку не поскупился, оплатив частный дом или квартиру, но старый прохиндей и тут всех обманул. Заставив молодую девчонку жить на вокзале.

– Душ в комнатах отдыха, а на стульях вполне себе терпимо,– улыбнулась старший прапорщик,– я худенькая, замечательно умещаюсь!

Я оценивающе посмотрел на помощницу. Такая тростинка, и правда, уместится на стульях. Сволочь ты, Валентин Рудольфович…Хитрая и коварная сволочь! Подумал я про себя, тяжело вздыхая.

– Отставить кабинет! – выдавил я из себя, смущаясь и краснея. Не зная, прилично будет звучать то, что я собирался предложить своей помощнице.– Думаю, что удобнее будет переночевать у меня.

–Александр Сергеевич, товарищ капитан…– замялась девчонка.

– Никаких товарищ капитан! Мать будет рада гостям. Она у меня очень гостеприимная! К тому же мне нужная помощница завтра свежая и отдохнувшая, а не вареный измученный овощ. Как понят приказ, товарищ старший прапорщик?

– Есть!– улыбнулась Лавоченко, шутливо отдавая воинское приветствие.– Раз уж приказ, то ведите в свои хоромы.

Улыбнувшись, мы отправились по полутемному переулку к месту сбора местных таксистов. Пересекли центральную площадь, на манер московской, называемую Красной. Пахло какими-то цветами и почему-то скошенной травой.

– Как получилось, что такая хрупкая девушка стала старшим прапорщиком военной разведки?– чтобы не молчать, как последний остолоп, я задал, наверное, самый банальный вопрос из всех.

Улица была пуста. У наших ног, внизу растекался желтыми огнями маленький районный центр. Дымили трубы заводов, стрекотали кузнечики, где-то в районе Казацкой, в честь какого-то праздника ухал надрывно и глухо салют.

– Наследственность…Мой папа почти двадцать лет отслужил в органах, брат к в военной службе оказался не приспособлен вообще, и вот, отце решил самостоятельно решить мою судьбу, чтобы доченька была обеспечена работой и ранней пенсией,– улыбнулась Юлька, шагая рядом, сопровождая каждое наше движение цокотом длинных шпилек.

– Понятно…– кивнул я. Ноги сами несли нас вниз по городскому мосту, единственному в Европе расположенному под таким углом наклона, через некогда широкую и полноводную реку Чуйка, в честь которой и был назван наш город.

– А ты?– она впервые с такой простой, лишенной всякого официоза интонацией произнесла «ты». Я вздрогнул. В памяти снова всплыли горящие дома Цхинвала, крики раненных и страх, что тебе вот-вот убьют.