Литерный эшелон

Путь далекий из Сибири будто бы располагал к раздумьям, но Павел как-то не смог выдумать ничего толковей, чем рвануть к приятелям. Они ведь не откажутся от старого друга, что-то придумают.

Анархисты обитали в поселках фабричных, название которых говорило само за себя: Мухово, Гнилозубовка до Шанхаи.

Чтоб добраться до фабрики и до них, необходимо или обойти город или пройти сквозь него. Обойти – безусловно, было безопасней. Но пройти – быстрее. Да к тому же, его в городе не ждали, считали мертвым. А уж он будет смотреть во все глаза, станет осторожным…

***

Город шумел, насколько возможно это было для малороссийского провинциального городка летом и в это время дня.

По велению своих пассажиров куда-то катили извозчики, приказчики в лавках расхваливали посетителям свой товар.

На перекрестке Павел остановился и действительно засмотрелся во все глаза. Здание, где когда-то погиб Антип, где сам Павел едва не задохнулся от чадного дыма, сейчас шпаклевали, замазывали дыры от пуль.

А что поделать: жизнь идет, земля в центре города дорогая, но и окупается быстро.

Рядом имелся плакат, прикрывающий часть строительных лесов:

«Ресторанъ «Прага»! Открытіе 1-аго октября!»

Мимо Павла проехала двуколка, в ней с дамой сердца находился здешний полицмейстер. Павел узнал его сразу: вздрогнул вспомнив удары в кабинете с портретом Императора, вздрогнул, развернулся, ушел под арку в проходные дворы.

Зато полицмейстеру понадобилось некоторое время. Его экипаж, верно, проехал квартал, а он все размышлял, где же он видел это лицо.

И вдруг вспомнил. Напрягся, побледнел так, что испугал женщину рядом с собой.

– У тебя такое лицо, будто ты мертвеца увидал…

– Если бы ты знала, как ты права…

Полицмейстер оглянулся, посмотрел назад. Там, разумеется, никого не было.

Ну нет, такого быть не может. Хотя что за странные люди сейчас живут в «Метрополе»? Они будто из столицы, ищейки, может быть самого Столыпина – в таких вещах полицмейстер не ошибался.

Это совпадение? Или же?..

***

Постучались в дверь.

– Наташа, открой…

Наташа подошла к двери, открыла дверь.

И будь у нее в руках что-то – уронила.

– Пашка, ты?.. Тебя же…

– Повесили… Знаю… Наши, где наши?..

***

– …Лес валили… Ямы копали…

– А потом?

– Потом драпанул.

Про летающую тарелку Павел рассказывать не стал: было видно, что все равно не поверят.

– Как драпанул? Как сюда добрался?

– Денег дал человек, что со мной бежал.

– Деньги? На каторге?

– Он их в карты выиграл…

– Угу…

«Угу» – это вам не «Ага». Когда вам говорят «угу», значит вас, возможно и слушают. Но не верят ни слову…

– Нескладушки выходят, – пробормотал Андрюха. – То, на суде, понимаешь, ты плел, что налет ты сам организовал, что ты главный…

– Я же никого не выдал!

– А ты бы попробовал… Мы по норам сидели!

– Вот меня полицмейстер и попросил… Будто бы он всю организацию уничтожил…

– Ишь! Погляди на него! Полицмейстер его попросил! Приходит к нему в камеру и просит, мол не будете ли так любезны, Павел Батькович… Тебе какой приговор присудили?..

– Смертную казнь…

– Тогда че ты про каторгу плетешь? Нет, мужики, чует мое сердце – это провокатор.

Мужиков было пятеро. Андрюха приходился двоюродным братом Наталье, владелицы этого домишки.

Еще была женщина совершенно посторонняя, Павлу незнакомая, которая и слова не проронила во время разговора.

В маленькой комнатушке всем было явно тесно. И Павел подумал, что чем далее. Тем меньше места найдется ему самому…

Он попытался неуклюже оправдаться:

– Да ребята, ну какой из меня провокатор?

Андрюха недоверчиво хмыкнул: а то он провокаторов не знает.

– Да посмотри же на свои руки – они все в крови.

Пашка скосил взгляд на свои ладони. Они были в соку шелковицы. То, что шелковицу приняли за кровь, Пашке показалось неимоверно комичным. Он захихикал.

– Ты смотри! Он еще смеется!

На улице зашумело – все притихли.

Но это было лишним: то с завода братьев Минеевых возвращались рабочие. На Гнилозубовке коров не держали. Во-первых таких денег здесь обычно не бывало. Во-вторых весь поселок размещался на склоне холма. Домишки лепились здесь плотно один к другому, к склону, так, что хозяин одного дома, попивая чаек мог в окно плюнуть на крышу соседу. И вышеупомянутые коровы просто бы не прошли про узким, крутым и путанным проулкам.

– Шо с ним будем делать?.. – спросил Андрюха.

– Да шлепнуть его, и в реку! – ответил человек, которого Павел видел первый раз в жизни.

Это обидело Павла до глубины души: даже есаул из лагеря не отправлял в расход за просто так, незнакомого человека.

Но следующая фраза вовсе повергла Павла в ужас:

– Только не тут! – затарахтела хозяйка. – Вот возле реки и шлепайте!

– Знаете, что я вам скажу… – задумчиво проговорил Пашка.

Все замолчали, приготовились слушать.

И тогда Павел ударил по лампе, смел ее со стола. Разбилось стекло, немного горящего керосина выплеснулось на пол.