Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Из дневника Зинаиды Гиппиус. 24 октября: «На улице тишь и темь. Электричество неопределённо гаснет, и тогда надо сидеть особенно инертно, ибо ни свечей, ни керосина нет. Дело в том, что многие хотят бороться с большевиками, но никто не хочет защищать Керенского».

Командующий округом Полковников успокаивает министра-председателя («ситуация под контролем»), а сам уклоняется от действий, продолжая странные переговоры с людьми из Смольного. Начальник штаба округа генерал Багратуни отдает приказы — о конфискации автомобилей, о запрете вооружённых выступлений, — но приказы не исполняются. Юнкерам военных училищ, школам прапорщиков и другим частям приказано прибыть на Дворцовую площадь. Но где эти войска? Училища и казаки митингуют, решают — идти или нет. Войска из пригородов не появляются. Вокруг Зимнего — юнкера Николаевского инженерного училища, отряды из школ прапорщиков, рота самокатчиков (связисты-велосипедисты) и кое-какие казачьи части.

Из приказа начальника Петроградского военного округа Полковникова:

«1. Приказываю всем частям и командам оставаться в занимаемых казармах… Всякие самостоятельные выступления запрещаю. Все выступающие вопреки приказу с оружием на улицу будут преданы суду за вооружённый мятеж.

2…Все офицеры, выступившие помимо приказов своих начальников, будут преданы суду за вооружённый мятеж.

3. Категорически запрещаю исполнение войсками каких-либо приказов, исходящих от различных организаций».

Никто никого предавать суду не собирается, да и не может. Приказ, составленный в неопределённых тонах (какие выступления? против кого? что такое «различные организации»?), повисает в воздухе.

Война приказов и воззваний изредка перемежается действием. В шесть утра 24-го отряд юнкеров во главе с комиссаром народной милиции захватывает помещение типографии «Труд» (Кавалергардская улица, дом 40), где печаталась большевистские газеты «Рабочий путь» (переименованная «Правда») и «Солдат». Через несколько часов рота солдат Литовского полка под командованием члена ВРК Петра Дашкевича выгнала юнкеров из типографии. Газеты вышли. После этого опять воззвание ВРК:

«Солдаты! Рабочие! Граждане! Враги народа перешли ночью в наступление… Замышляется предательский удар против Петроградского совета… Дело народа в твёрдых руках. Заговорщики будут сокрушены. Никаких колебаний и сомнений. Твёрдость, стойкость, выдержка, решительность! Да здравствует революция!»

В Смольном — заседание ЦК большевиков (Свердлов, Ломов, Дзержинский, Бубнов, Ногин, Милютин, Иоффе, Урицкий, Троцкий, Берзин, Каменев). На активные действия большевики не решаются («ждем открытия съезда Советов» — то есть завтрашнего дня), но к Смольному начинают стягивать отряды красногвардейцев и некоторые части гарнизона.

Центробалт постановляет: крейсеру «Аврора»

«…всецело подчиняться распоряжениям революционного комитета Петроградского совета» («Аврора» стояла на ремонте на франко-русской верфи близ порта и должна была выйти в море для испытаний, но Центробалт отменил приказ командования).

В Зимнем с утра заседает — точнее, находится в бездействии — Временное правительство. От полудня до двух часов дня на защиту Временного правительства к Зимнему дворцу и Главному штабу приходят юнкера Михайловского училища (менее роты) и рота ударного женского батальона. Общее количество защитников правительства достигает 2–3 тысяч, но они не получают внятных приказов и начинают колебаться. Некоторая их часть направлена для охраны мостов и вокзалов.

Во втором часу дня Керенский приезжает в Мариинский дворец на заседание Совета республики (Предпарламента). Произносит, как всегда, многословную и громовую речь.