Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Начало октября. Над Петроградом повисла странная тишина — перед новым прорывом революционного ветра. Магазины светятся по вечерам, но полупусты. В ресторанах играет музыка, но не весело. Трамваи звякают, но с каждым днём всё тревожнее. Синематограф полон… Предпарламент гудит… Советы… Правительство…

Обыватель по-страусиному прячет голову в песок, надеясь, что всё само собой как-нибудь образуется.

Тихо и неуклонно людские заряды стягиваются к полюсам политического магнита. Авторитет и власть Временного правительства падают до нуля. Ореол, недавно сиявший вокруг стриженой головы Керенского, меркнет. Офицеры не могут простить ему предательской роли в истории с Корниловым. Слева — обвиняют в соглашательстве с буржуазией. Правые и умеренные всё с большими надеждами, хотя и украдкой, бросают взоры в сторону Дона, где выборный атаман Войска донского Алексей Максимович Каледин правит почти самодержавно, поплёвывая на указы Керенского (это так кажется из Петрограда). А некоторые заглядываются и в направлении Быхова, где содержится под стражей Корнилов с целым сонмом прославленных генералов.

На лицах большевиков всё более твердеет выражение уверенности. Вот они взяли большинство в Петросовете, вот они добились созыва Съезда Советов. В их среде открыто обсуждаются планы захвата власти. 7 октября большевистская фракция, громко хлопнув дверью, уходит из Предпарламента. 10 октября — тихо, без огласки — течёт заседание ЦК на квартире Сухановой-Флаксерман (Карповка, 32). Странная компания: Ленин в парике, но без бороды, Зиновьев с бородой, но без шевелюры… Решено: готовить вооружённое восстание.

Большевикам необходима поддержка, и они её находят. При активном соучастии буйных экстремистов — левых эсеров — образован Военно-революционный комитет. Он гнездится в Смольном и действует от имени Петросовета.

Тем временем немцы захватывают Моонзундские острова. Внешний враг (или уже теперь желанный избавитель?) ещё на шаг ближе к Петрограду.

Ниточка, на которой держится Временное правительство, становится всё тоньше. На стороне ВРК — солдаты, матросы, вооружённые отряды рабочих окраин (Красная гвардия). На стороне Временного правительства (пока ещё) юнкера, казаки и добровольцы. Но правительственный фронт тает. Юнкерские и казачьи части постепенно отходят в сторонку, заявляя о нейтралитете. Последняя надежда Керенского — войска с фронта. Но успеет ли главковерх, точнее, «Верховный главноуговаривающий» уговорить эти войска прийти на помощь тонущему правительству?

ВРК, большевистский Петросовет и ЦК партии большевиков в Смольном постепенно перетягивают реальную власть в городе в свои руки. Смольный становится эпицентром надвигающейся бури.

Из воспоминаний социалиста Николая Суханова (23 октября): «Смольный гудел новой толпой совсем серого вида. Было грязно, заплёвано, пахло махоркой, сапогами, мокрыми шинелями. Всюду сновали вооруженные группы матросов, солдат и рабочих. Непрерывной чередой тянулись всякие ходоки и делегаты частей по лестнице в третий этаж, где пребывал Военно-революционный комитет»[5].

К исходу дня 23-го октября назначены комиссары ВРК во все части гарнизона.

Из постановления ВРК 23 октября: «В интересах защиты революции и её завоеваний от покушений со стороны контрреволюции нами назначены комиссары при воинских частях и особо важных пунктах столицы и её окрестностей. Приказы и распоряжения, распространяющиеся на эти пункты, подлежат исполнению лишь по утверждении их уполномоченными нами комиссарами».

Опубликована телеграмма из Гельсингфорса от председателя Центрального комитета Балтийского флота Дыбенко: Центробалт готов прислать матросов и боевые корабли на помощь Петросовету «против контрреволюции».

Петропавловская крепость: здесь артиллерия и Кронверкский арсенал. Гарнизон митингует и не знает, чью сторону принять. Члены ВРК Троцкий и Аашевич мчатся на авто в крепость. Речи гремят. Гарнизон принимает резолюцию о готовности действовать под руководством ВРК против буржуазного правительства. Оружие и крепостные пушки в руках большевиков.

Наступает 24 октября. Странная неопределённость. Обе стороны как будто боятся потревожить друг друга.