Литература. 11 класс. Часть 2

Самым ярким поэтом русского зарубежья второй волны признан Иван Елагин (настоящее имя – Иван Венедиктович Матвеев) (1918–1987). Его отец – поэт-футурист В. Н. Матвеев. После развода родителей Иван остается с отцом. Прежде чем они обосновались в Киеве, была жизнь в Харбине, ссылка отца, беспризорничество… В Киеве отец поэта был арестован и казнен. Во время войны сам Елагин прожил два страшных года на оккупированной территории, затем попал в лагерь для «перемещенных лиц» под Мюнхеном. Там началась его жизнь эмигранта.

В 1947 году в Германии вышла первая книга стихов Елагина «По дороге оттуда», а в 1949 году – вторая, «Ты мое столетие». Оба сборника поэт отправил И. А. Бунину, который написал молодому автору письмо, назвав его «талантливым, смелым и находчивым поэтом».

Переехав с семьей в Америку, Елагин не сразу добился удачи – долгие годы брался за любую работу, и в то же время учился. Позже, получив докторскую степень, преподавал в Питсбургском университете.

Широка тематика лирики поэта. Называя важнейшие темы своего творчества, на первое место он ставит память о пережитом, «ахматовский реквием» и ужас перед «машинной цивилизацией». Елагин ведет речь в своих стихах об эпохе, в которой живет. Автор называет ее и «пряхой», и «свахой», и «запивохой», и «эпохой смеха»…

И вот с этой-то эпохой
Я по свету трю́хаю —
Если плохо – с хлебной крохой,
Хорошо – с краюхою!

«Вот она – эпоха краха…»

Его самооценка сурова:
Чучелом в огороде
Стою, набитый трухой.
Я человек в переводе,
И перевод плохой.

Оригинал видали, —
Свидетели говорят, —
В Киеве на вокзале,
Десятилетья назад.

«Чучело в огороде…»

Но поэт видит масштаб своих возможностей. В стихотворении «На площади танцуют и казнят…» читаем:

Я там веду с собою разговор,
В моем театре я распорядитель,
И композитор я, и осветитель,
И декоратор я, и режиссер,
И драматург я, и актер, и зритель…

Мир, который читатели встречают в его стихах, трагичен и безмерно богат. И временами в нем находятся теплые краски:

Посмотри, вверху, над небоскребом
Встала Вифлеемская звезда,
Даже небо кажется особым,
Сделанным из голубого льда.

Мы пойдем бродить с тобой без толку
За веселой цепью огоньков.
Всю тебя осыплю я, как елку,
Золотым дождем моих стихов.

Закипает вечер снегопадом,
Светятся снежинки на бегу.
У окна стоят с тобою рядом
Ангелы босые на снегу.

«Деревца горят в оконных рамах…»

Ощущая трагизм жизни, поэт осознает себя творцом, демиургом, которому по плечу создать и луну, и землю, и звезды, и ветер… Но при этом в нем не было ощущения полноты власти, в душе живет постоянное сомнение.

«Сам я толком не знаю…»

Сам я толком не знаю,
Что от жизни я жду.
На подножку трамвая
Я вскочил на ходу.

Я, рассеянно глянув,
Примечал на ходу,
Карусели каштанов
И домов чехарду.

Блески звездных колючек,
Пляс осенней трухи…

Но, пожалуй, и в этом
Биография вся:
Оставался поэтом,
На подножке вися.

У Елагина есть строки, которые для многих стали символом русского зарубежья.

«Мне незнакома горечь ностальгии…»

Мне незнакома горечь ностальгии,
Мне нравится чужая сторона.
Из всей давно оставленной России
Мне не хватает русского окна.

Оно мне вспоминается доныне,
Когда в душе становится темно, —
Окно с большим крестом посередине
Вечернее горящее окно.

В стихотворении «Завещание» поэт обращается к сегодняшнему читателю:

Пускай сегодня я не в счет,
Но завтра, может статься,
Что и Россия зачерпнет
От моего богатства.

Пойдут стихи мои, звеня,
По Невскому и Сретенке,
Вы повстречаете меня,
Читатели-наследники.