Листки с электронной стены

Для публичного покаяния нужна не только добрая воля кающегося, но и публика, «честной народ», готовый его выслушать, принять покаяние. Сегодня российские демократы не чувствуют вокруг себя таких слушателей. Даже если они формально обращаются к людям других стран — к тем же украинцам, к мировой общественности, — они все равно помнят, что ближе всего к ним их собственный народ, в большой своей части равнодушный, а то и враждебный к их чувствам. Им — нам — еще предстоит добиться и дождаться, чтобы он понял и разделил эти чувства. Это может случиться скоро, а может оказаться долгим делом; может статься даже, что мы сами не доживем до тех пор и каяться за нас придется нашим детям. Пока же со своим народом нам приходится говорить на языке разума, справедливости, долга, интереса (верно понимаемого национального интереса) — но не на языке покаянных чувств. В таких слишком рассудительных речах случаются неверные слова и ноты, законно обижающие тех, кто и без того оскорблен державным хамством; что ж, разуму тоже свойственно ошибаться, а чувство изоляции и разлада с собственным народом тем более этому способствует; ничего, разум умеет и работать над своими ошибками, помнить и исправлять их.

Хотелось бы, чтобы наши украинские друзья (то есть не только они, но они в первую очередь) понимали, что наше покаяние — это такой отложенный долг. Политические долги, например долг гражданского протеста или военных репараций, оплачиваются быстрее и легче, чем долги моральные, для которых еще надо выстроить новое коллективное сознание, новый консенсус в обществе. Западный мир только в наши дни кается за инквизицию и преследования евреев в средние века; Германия только через несколько десятилетий покаялась перед жертвами Холокоста; этот долг помнили, но понадобилось время, чтобы скопить моральный капитал для его отдачи.

Требовать от других покаяния, призывать к нему — не имеет смысла, поспешное и вынужденное покаяние само собой обесценится. Оно должно созреть изнутри, и не только у отдельного человека, а у всей нации. Тогда оно будет по-настоящему весомым.

Приходится ждать, терпеть, работать и думать. Желательно вместе.

Facebook

Подражая меньшинству 26.02.2016

В шеффилдском Сити-холле выступала старая шотландская рок-группа Runrig. Публика собралась в значительной части тоже немолодая — семьи с детьми и т. п. — но темпераментная. На самых зажигательных хитах весь партер вставал, ряд за рядом, — подражая друг другу, чтобы похлопать, подплясать, подпеть, и просто чтобы видеть сцену из-за спин стоящих впереди.

Однако все поголовно встали только в первый раз — да и то некоторые при этом смущенно оглядывались и улыбками и гримасами извинялисьза свое стадное поведение. А уже на второй-третий раз в толпе стоящих то тут, то там виднелись нонконформисты, остававшиеся сидеть, словно академик Сахаров на съезде народных депутатов. Они протестовали не против музыки, но против всеобщей мобилизации. Кое-где они даже сбивались в группы, в островки сидячей оппозиции: они тоже подражали друг другу.

Так тренируются в демократии, и слушатели рок-концерта вели себя как члены хорошего парламента. Миметический рефлекс, побуждающий присоединяться к другим, присущ человеку всюду; но в демократическом обществе есть привычка, что присоединяться к меньшинству так же естественно и почтенно, как к большинству, и люди охотно пользуются этим правом — чтобы не отвыкнуть.

Оказавшемуся в зале иностранному исследователю доставляло дополнительное удовольствие тренироваться попеременно в обеих командах, беспринципно примыкать то к одной, то к другой партии и пытаться угадать, какая из них исторически — виги, а какая — тори.

Facebook

Ликвидация последствий 5.03.2016

Время от времени возобновляющиеся в демократической среде дискуссии о том, «что делать с Крымом» — отдавать ли его Украине, и каким образом, — не столь отвлеченны и несвоевременны, как может показаться (дескать, кто же вам позволит это делать?). В них фактически обсуждаются базовые проблемы демократии: что такое воля народа? должна ли она подчиняться закону или стоит выше его? связан ли народ решениями, ранее принятыми им или от его имени, или может их пересмотреть?