Лист ожидания. Новеллы

Вика вошла в галерею. Скорее, это было арт пространство: со стенами, ободранными до красного кирпича, так любимого художниками, хипстерами и голодранцами; лампочками, свисающими с потолка; брутальными металлическими скамейками у входа, возле которых стояли такие же пепельницы). Было многолюдно и шумно. Вдалеке кто-то красиво играл на фортепиано. Хорошо пахло: духами, табаком (— Тебе скрутить? — А у тебя какой? — … — Нет, слишком крепкий) и беззаботностью. Вика вошла в это облако запахов, звуков и радостной суеты, чувствуя себя так, будто вернулась домой после долгого отъезда.

— Ты здесь! — она обернулась на знакомый голос и увидела Андрея, которой шел к ней откуда-то из глубины зала: встретил, как и обещал. — Пойдем?

И они пошли. Старых знакомых почти не было. Вика даже слегка расстроилась, а, расстроившись, удивилась тому, что к этой встрече готова. После аварии она отдалилась от всех, кто напоминал бы о прошлом. Но сегодня, когда она увидела Андрея, она будто бы проснулась и посмотрела на мир сквозь умытое дождем окно. И ей захотелось выйти наружу и почувствовать этот свежий запах воздуха после грозы.

Фотографии Андрея были хороши. Андрей тоже. Вика стояла с ним в центре зала, и к ним постоянно подходили какие-то люди. Андрея хвалили, он сдержанно улыбался, обнимал Вику за талию, и она чувствовала себя немножко причастной.

— Это очень хорошо. Твои работы, — сказала Вика, когда они вышли на улицу. Сбежали от всех, как влюбленные подростки, чтобы провести наедине хотя бы пару часов, пока не загонят домой. Подростки, которые еще не признались друг другу в чувствах. — Ты знаешь об этом?

— Ты очень красивая. Ты знаешь об этом?

— У тебя получилось. Хотя, я всегда знала, что получится.

— И совсем не изменилась. Только… что-то с прической, да?

— Перестань. Прошло пять лет.

— Всего пять.

— Ты мне ни разу не позвонил…

— Ты сменила телефон!

— Не писал в соцсетях…

— Ты удалила все страницы! Черт, Вика, ты хоть знаешь, что я чувствовал, когда ты сбежала? Что я чувствовал, когда обнаружил вместо тебя жалкую записку? Ты знаешь, что я весь день проторчал в аэропорту?

— Я прилетела к тебе в Амстердам на все лето. А ты только работал, работал, проявлял, печатал, снова проявлял, эти пленки были везде… на полу, на кровати… а я… мне было там место?

Вика, конечно, забыла, что за эти пять лет хотела сказать Андрею, поэтому говорила все подряд. Ее знобило, но, скорее, от холода: они стояли на набережной и с реки дул ветер, а на Вике было легкое платье (лето же, и потом — есть такси).

— Ты замерзла. Мой отель совсем рядом, в двух шагах.

— Нет.

— Перестань. Мы не виделись пять лет. Я утром улетаю. Мы просто поговорим. Как друзья. А потом я отвезу тебя к мужу…

Вика вздрогнула. Андрей стоял, опершись на холодные перила и смотрел на нее, невинно и искренне.

— Как у вас, кстати?

— Саша погиб. Автокатастрофа.

Андрей перестал улыбаться. Он поглядел куда-то в сторону, будто что-то вспоминая, потом легонько притянул к себе Вику и осторожно убрал с ее лба длинную челку.

— Ты там была, — утвердительно сказал Андрей, после того, как рассмотрел ее лоб.

— Да. И почему-то я есть и сейчас, — она убрала его руку и отстранилась.

Помолчали, глядя на черную, отливающую светом улиц, воду.

— Поедем со мной. Теперь… когда его больше нет, ты же не напишешь мне «я возвращаюсь к мужу»?

Вика ударила улыбающегося Андрея по лицу, не успев понять — за что. От звона пощечины она очнулась.

— Прости.

— Ты прости.

Опять помолчали. Огни расплывались в глазах и стекали по щекам.

— Поедем со мной, — повторил Андрей.

Вика вспомнила въедливый запах проявителя в амстердамской квартире. А ещё мягкий мятный вкус поцелуя в то последнее утро вместе, смятую простынь на кровати, на которую она долго смотрела, стоя уже в дверях и рискуя опоздать на самолет; табличку с русской фамилией, написанной латиницей (давно пора взять английский псевдоним), на почтовом ящике, в который она бросила ключи. Они звонко ударились о металлическое дно, и она улетела к Саше.

— У меня осталась дочь.

Андрей никак не отреагировал и Вика спросила:

— Тебя это не смущает?

— Почему меня это должно смущать?

Она поправила чёлку и сказала:

— Я постоянно, постоянно думаю, если бы я тогда не улетела…

Андрей перебил ее печальной усмешкой:

— То он остался бы жив?

— Да. Но не было бы Кати… А потом я вспоминаю свою жизнь без неё, ведь мне нравилась та жизнь. А потом я опять думаю о Кате… и это все так запутано… Знаешь, она даже молчит, как он. А я… я даже не успела ему сказать. Мне надо было ему просто сказать…

***

Вика очнулась, когда увидела перед собой охранника (Дима? Денис?), который смотрел на нее с подозрением. Кажется, сегодня она его уже видела, только тогда он больше интересовался тем, что происходило на экране его мобильника, чем ею.

Она огляделась по сторонам и поняла, что стоит посреди холла бизнес-центра, в котором работает, и не помнит ничего, начиная с того момента, как купила кофе в ларечке. Наверное, поднялась на свой этаж и снова спустилась вниз — на автомате.