Лист Мёбиуса

– Тикай, Олега! – он помог мне запрыгнуть в вагон. Самому ему это сделать не удалось, потому что тот солдат, которого он ударил, а не оттолкнул, остался стоять на месте и схватил Толсторюпина за руку. Завязалась борьба.

– Все будет нормально! – крикнул мне Федя. – Тикай!

У основания железнодорожной насыпи в районе кустов раздалась автоматная очередь.

«Рядовой Стопка! Задержать врага народа! Доложишь на следующей станции…»

Что-то тяжелое ударило меня по затылку – может, камень прилетел, а может, пуля отрикошетила и по касательной прилетела? Пуля? В глазах потемнело. Ошарашенный, я двинулся в сторону своего места, спотыкаясь и хватаясь за поручни. Как я сел, уже не помнил – потерял сознание…

26.

-Автомат прячешь? – спросил меня Иван Григорьевич.

– Откуда вы… – я совершенно растерялся.

– Давай зайдем к тебе, что мы тут стоим, как три тополя на Плющихе, – предложил путевой обходчик с профилем Цицерона.

– Шахерезада, можно? – пусть даст сигнал, что успела уже спрятать пистолет-пулемет Шпагина.

– Пожалуйста, – спустя четверть минуты пригласила проводница.

Мы присели с Григорьевичем на полку, а Закира Шихановна тактично удалилась. С моего лица не сходило изумление. Иван Григорьевич усмехнулся:

– Давай я сначала доложу, почему появился здесь, а потом будешь задавать вопросы. У тебя их, наверное, много накопилось? – увидев подтвердительный кивок, он продолжил.

– Когда ты подошел к входу-выходу Листа Мебиуса, то поезд должен был остановиться на секунду, а ты зайти в него. Но краснопогонники тебя спугнули, устроили пальбу, ты с перепугу запрыгнул не в свой поезд.

– Значит, не привиделось. Думал, перепил малость – мерещится уже… Как так? Там всего один поезд стоял? «Москва–Чита».

– Дело в том, что ты сел на сутки раньше, а через три секунды появился нужный тебе по времени поезд.

– Их что? Много?

– Поезд один, но он движется со световой скоростью по Листу Мебиуса. Сделав один цикл-кольцо – прибывает в ту же точку, откуда выбыл.

– Значит, он должен стоять на месте.

– Нет, друг-товарищ, потому что Лист Мебиуса тоже движется и время другое. Выстрелы что-то изменили в портале…

– В чем?

– Во входе-выходе. Портал на латинском – вход. И на немецком языке тоже. Так вот, по непредвиденным обстоятельствам произошло небольшое нарушение… и ты сел на сутки раньше. Вспомни подарок путешественникам в романе «Вокруг света за восемьдесят дней». Я это понял почти сразу, но войти за тобой не успел, остановили вертухаи. Чуть не пристрелили, сволочи, с перепугу. Но я боком-боком, а все-таки успел исчезнуть в портале и сел в поезд, в который надо было сесть тебе, но там тебя не оказалось, и я стал переходить по порталам, чтобы найти пропажу! Несколько дней тебя искал, ты же в подполье ушел, – подмигнул Григорьевич. Я покраснел.

– Дело молодое, неженатое. Не тушуйся, друг-товарищ. Вернемся к моему докладу. Во-первых, необходимость найти тебя возникла из-за того, что смещение по времени не дало бы возможности выйти через вход-выход у станции Половина в нужное время. Во-вторых, когда «энкавэдэшники» задерживали меня, они говорили о том, что схватили одного из твоей банды, что его зовут Федор…

– Толсторюпин?

– Вроде того. Они посчитали, что я тоже из вашей группировки, – рассмеялся Григорьевич.

– Что будет с Федей? – я начал смутно вспоминать, что мы с Толсторюпиным действительно имели стычку с органами… Да и признание рядового МГБ, который сейчас сидел в плену у дембелей, подтверждало создавшееся положение.

– Что будет? Что будет? – повторил эхом Бойко. – Отправят в лагеря лет на 10–15–20. Отсидит лет пять, а там, глядишь, в 1958-м реабилитируют. Делов-то куча!

– Вы шутите? – Перспектива рисовалась не мне, а Винни Пуху, но все равно волосы вставали дыбом. Даже отсидев срок, Феде предстояло прожить двадцать с лишним лет, чтобы снова оказаться в своем времени…

– Я шучу, но все достаточно серьезно. От тебя зависит – сядет Федя в 1953 году или вернется в Толсторюпинку сейчас. Тебе решать, – Иван Григорьевич пристально посмотрел мне в глаза.

– Выручать надо Федю. Он, конечно, мне не друг, а так – знакомый. Но получается, что он из-за меня во все это вляпался. Выручать, – поставил я твердую точку.

– Хорошо. Правильный выбор. Тогда слушай план… – продолжил Бойко.

– Погоди, Иван Григорьевич, все-таки я не до конца разобрался со всеми этими смещениями во времени, поездом, Листом Мебиуса, портами или, как их там, порталами. Просвети еще раз, пожалуйста, – прервал я путевого обходчика.

– Не хотел тебя подробностями загружать, но если сам желаешь… – Григорьевич достал из внутреннего кармана железнодорожного френча зеленую ученическую тетрадку, свернутую в трубочку. Он развернул ее. Страницы были расчерчены на небольшие квадратики и прямоугольники, исписаны цифрами и формулами. В квадратиках стояли даты, часы, минуты и даже секунды.

– Известны ли тебе научные изыскания Ландау? – спросил Бойко.

– Ну, кто ж не знает старика Ландау Льва Давыдовича?