Лисий перевал : собрание корейских рассказов XV-XIX вв.

Кровь текла ручьем и орошала землю. Разве мог он вынести такое наказание? «Требуя деньги, я слишком грубо обращался с Чхве Мо и его сыном, а вот сегодня сам так тяжко страдаю, — подумал Ким Ки. — Но как же получилось с распиской? Там ведь ясно было написано „десять тысяч лян“, и кто переправлял этот иероглиф — ума не приложу! Однако слова судьи — сущая правда, конечно. И до, и после смерти своего старого друга я думал только о деньгах и из-за них дурно с ним обошелся. В самом деле, я негодяй, которого следовало бы убить! Вот если бы я остался в живых, то уж ни за что не стал бы повторять своих проступков. Я бы очистился душой и стал помогать своим бедным родственникам и друзьям, кому сотней лян, кому тысячей. Но только, наверно, не выжить мне сегодня!»

И он, плача, сказал:

— Хотя я, ничтожный человек, и говорил, что не переправлял иероглиф, однако я солгал. Иероглиф в самом деле переправил я, потому что хотел получить побольше денег с Чхве Кёна! Разве я могу доказывать свою невиновность и пенять на кого-нибудь, кроме самого себя? Но если бы вы соизволили оставить меня в живых, я бы сжег эту денежную расписку, и за то, что плохо обращался с сыном моего старого друга, не стал бы требовать с него ни одной пхуны! Уповаю только на вашу доброту. Умоляю, пощадите меня, ваша милость!

И он страстно просил судью простить его. Судья убедился, что палок Ким Ки досталось довольно — да к тому же он так горячо просил простить его! — и приказал снять его со скамьи и поставить на колени.

— Каждый человек в этом мире должен быть честным и справедливым, — сказал он Ким Ки. — Ты же из-за каких-то презренных денег забыл старую дружбу, забыл о справедливости. Оказывается, есть на свете такие заблудшие люди! Ну да ладно. Ты говоришь, что сожжешь расписку и, взяв у Чхве Кёна только сто лян, будешь считать это справедливым? И, кроме того, ты обещаешь, что не будешь больше получать с людей деньги нечестными путями? Помни об этом и впредь постарайся исправиться! Но если ты опять будешь ссориться с Чхве Кёном и требовать с него деньги, то не жди от меня пощады! — он сжег расписку и отпустил Ким Ки и Чхве Кёна из суда.

Ким Ки вернулся домой и задумался. Вопреки ожиданиям, он не только не получил денег, но еще неведомо как оказался вором и был здорово избит палками! Разве мог он понять, что произошло, и не чувствовать глубочайшей досады? С другой стороны, раскаявшись, он сказал себе: «Теперь я жалею о своем поведении и досадую на себя. И почему я так много думал о наживе и так мало о людях? Всю жизнь я только и делал, что копил деньги, но сегодня я чувствую, со мной произошла большая перемена. Теперь-то я не буду давать деньги в долг под проценты!»

В тот же день он взял сто тысяч лян и, заходя то в один, то в другой дом, просил своих друзей или просто бедных людей принять от него то сто, то тысячу лян. И все, кому он дарил деньги, радовались, горячо благодарили его и удивлялись, с чего это Ким Ки так расщедрился!

А Чхве Кён, вернувшись из суда, также задумался над своим поступком. «Хотя я и выиграл дело, использовав маленькую хитрость, однако то, что Ким Ки был назван вором и избит палками, — не дает мне покоя». В тот же день он продал дом, весь домашний скарб и выручил за все это около трех тысяч лян. Часть денег он истратил на покупку маленького домика, где и поселился с семьей, а на остальные — открыл торговлю. И хотя Чхве Кён был молод, однако, хорошо разбираясь в делах, не допускал ошибок и поэтому через десять лет сделался богачом, обладателем десятков тысяч лян! Тогда он снова подумал о Ким Ки: «Когда-то я не мог вернуть Ким Ки деньги, взятые у него моим отцом, и, поступив нечестно, устроил так, что его побили палками и вынудили сжечь расписку. Однако по натуре я не дурной человек. Я сделал это, когда у меня не было другого выхода, а кроме того, я надеялся разбогатеть и вернуть долг. Теперь, когда у меня десятки тысяч, я должен вернуть Ким Ки долг и, попросив прощения, прекратить старую вражду!» И он отправил к Ким Ки слугу с письмом, в котором горячо умолял простить его.

— Солнце уже садится, и скоро наступит ночь, поэтому скажи Ким Ки, что я приеду завтра утром и покаюсь в своем грехе! — приказал он слуге. И добавил строго: — Быстро возвращайся и сообщи ответ!

Слуга поклонился и ушел.

А Чхве Кён, приказав нагрузить на лошадей и волов десять тысяч лян, а также шелку на одежду и множество изысканных закусок, отправил все это вслед за слугой. Слуга скоро вернулся и доложил:

— Письмо изволили прочесть, очень удивились и приказали только передать, что из-за спешных дел письменного ответа не будет. А завтра надеются встретиться с вами и, вспомнив прошлое, все обсудить!

Чхве Кён, услышав ответ слуги, устыдился и глубоко вздохнул.

А Ким Ки был в горнице, когда слуга принес ему письмо от Чхве Кёна. В письме Чхве Кён горячо умолял простить его и писал, что возвращает деньги.