Лисий перевал : собрание корейских рассказов XV-XIX вв.

— Как ты посмел средь ночи воровать груши в чужом саду? Это же вопиющее беззаконие! — бранился министр. — Ну да ладно, — неожиданно смягчился он, — поскольку ты сочинитель, придется тебе откупиться стихами!

Он задал Чадану такую строку и приказал сочинить дальше:

Осень прохладу опять[115]
      в села несет и в предместья…

Как только прозвучала эта строка, Чадан тут же закончил стихотворение. Министр и гости очень хвалили его, усадили на почетное место, угощали вином и всю ночь весело развлекались.

Среди стихов, которые сочинил Чадан, были и такие строфы:

Ночью сидел Су Цзы-чжань[116],
     книгу читал у окна.
Ветер средь сосен свистел,
     дождь не стихал над горами.
Осенью той Бо Лэ-тянь[117]
     гостя в ладье провожал.
Клены шумели во мгле,
     тихо тростник шелестел.

Дальше забыл, не могу вспомнить. У нас на родине очень любят произведения Чадана.

Еще в молодости, когда Чадан выдержал экзамены, он был назначен чиновником в хранилище королевских рукописей. Однажды он ехал верхом по улице Сеула. В одном из домов женщина жарила гороховые лепешки и тут же выкладывала их на столик под окном для продажи.

У Чадана мгновенно разыгрался аппетит. Он спешился и потихоньку подошел к воротам. Незаметно вытащив из ограды камышинку, он ловко подцепил ею лепешку, затем еще и еще. Он стоял как ни в чем не бывало и поедал лепешки одну за другой.

Кончив печь, хозяйка вышла на улицу и вдруг увидела пустой столик. Удивившись, она заподозрила соседей, но те сказали:

— У ворот стоит какой-то человек. Не он ли перетаскал ваши лепешки?

Хозяйка схватила Чадана за полу и стала яростно браниться.

— Да, спасибо, спасибо! — дурачился Чадан. — Вы, конечно, хотите угостить меня еще и вином. Но лепешки я люблю, а вот вина терпеть не могу. Отпустите меня, пожалуйста!

Вот таким веселым и добродушным был он всегда. Когда Чадану пришлось отправиться в ссылку, случилось ночевать ему в каком-то доме на берегу реки. Во сне он увидел государя. Взволнованный, Чадан сочинил такое стихотворение:

Государя любимого
    встретил во сне,
Утомленным, усталым
    он был, как и прежде.
Я проснулся и вижу:
    лежу у окна…
Ветер злобно сечет
    опустевшую реку,
Месяц скрылся в потемках
    за горной вершиной.

А некоторое время спустя Чон Чадан покинул этот мир.

ПОЭТЫ ВИДЯТ ОДИНАКОВО

В прошлом году я однажды ночевал в монастыре Сончхон-чжонса. В полночь я вдруг проснулся и услышал звук, напоминающий шум дождя.

— Что это? Дождь? — спросил я.

— Нет, — ответил монах, — это шумит водопад. И я тут же сочинил такое стихотворение:

В третью луну
     в отдаленных горах
Слышится
     жалобный голос кукушки.
Дремлет отшельник
     средь облачных круч,
Сон не несет ему
     успокоенья.
В полночь, проснувшись,
     услышал он гул:
— Это не дождь ли
      шумит над горами?
— Это не дождь, —
     отвечает монах, —
Это по скалам
     бежит водопад!

Потом пришел какой-то путник и прочел такую строфу из стихов Сонгана Чон Чхоля[118]:

Шум я услышал
     в пустынных горах:
Дождь ли тревожит
     опавшие листья?
Вместе с монахом
     мы вышли, глядим —
Это ручей
     меж деревьев струится!

Говорят, что поэты видят одинаково. Поистине верные слова!

ЧХОН Е

(XVII в.)

Из собрания

«РАЗНЫЕ ИСТОРИИ ИЗ СТРАНЫ, ЧТО К ВОСТОКУ ОТ МОРЯ»

ГОЛЫЙ ВОЕНАЧАЛЬНИК В СУНДУКЕ

Был в недавние годы один человек из военных чинов, которого назначили старшим военачальником в Кёнджу. Всякий раз, когда он направляясь в управу, встречал кисэн, он презрительно восклицал:

— Эй, ты! Бесовское отродье, исчадие ада! Таких, как ты, и близко-то к себе подпускать нельзя. А те, кто любит вас, и не дети человеческие вовсе!

При этом он непременно стукал кисэн трубкой по голове. Было так не раз и не два. Его возненавидели не только все кисэн, но и сам губернатор терпеть его не мог. Собрал он как-то нескольких кисэн и сказал:

— Ах, если бы которая-нибудь из вас смогла проучить этого человека. Право, не пожалел бы я для нее хорошего подарка!