Лисичка

— Узнай для меня у твоей знакомой кухарки адрес графини в Санкт-Петербурге — наверняка, она оставила его дворецкому или управляющему, — потребовал он и протянул любовнице две пятикопеечные монеты, — одна — для тебя, а другая — для нее.

Параскева жадно схватила монеты и засунула их за пазуху.

— Хорошо, барин, я все сделаю, — протараторила она и убежала.

На следующий день она сообщила Лаврентию, что графиня остановится в доме своего племянника на Миллионной улице в Санкт-Петербурге. Лаврентий сразу рассчитался с хозяином и, наняв почтовую тройку, выехал в столицу, моля бога, чтобы на этот раз не опоздать.

Долли уже две недели жила в доме Черкасских в Санкт-Петербурге и не могла нарадоваться. Тетушка отпускала их гулять, правда, всегда в сопровождении внушительной свиты — из Марфы и двух дворовых лакеев, под ливреями которых были спрятаны пистолеты. Но, по сравнению с Москвой, это была настоящая свобода. Графиня решила, что принимать гостей и выезжать сами они не будут, и как только от кузена Никиты Черкасского, работавшего в министерстве иностранных дел, принесут заграничные паспорта на всех четверых, женщины сразу уедут.

Афродита стояла в порту, ожидая от них сигнала к отплытию, а пока княжны и Даша Морозова гуляли по Санкт-Петербургу, любуясь красотой прямых улиц столицы, барочной пышностью Зимнего дворца, строгой красотой огромного Казанского собора. Долли упросила тетушку нанять лодку и проехаться по каналам и рекам столицы. Апраксина, вспомнив, как сама любила кататься на лодке во времена своей молодости, велела подогнать к набережной Невы большой десятивесельный баркас и, заплатив хозяину кругленькую сумму, наняла его на целый день. В сопровождении пяти дворовых лакеев, которые должны были спасти женщин, в случае, если баркас, не дай бог, перевернется, графиня с подопечными проследовала на борт. А дальше командование судном неожиданно для всех взяла на себя Долли.

— Давайте повернем налево, капитан, — очаровательно улыбаясь, отдавала она приказание капитану баркаса, седому моряку с загорелым лицом. Он шутливо отдавал ей честь, прикладывая руку к старой черной треуголке и, отдав команду своим гребцам, поворачивал руль. Прокатавшись целый день, они проплыли мимо маленького летнего дворца Петра Великого и мимо мрачного замка сумасбродного императора Павла, при виде которого старая графиня перекрестилась, вышли в Неву, где холодный ветер сразу дал знать, что недалеко море, полюбовались Исаакиевским собором и красивыми новыми домами на Английской набережной. Наконец, тетушка заявила, что хорошенького понемногу, и велела причаливать к набережной. Они вышли у Зимнего дворца и пешком пошли к себе домой. Здесь было гораздо прохладнее, чем в раскаленной зноем Москве, поэтому вечер был просто теплым и очень приятным.

— Тетушка, мне так нравится столица, — мечтательно протянула Долли, — если бы не надежда вновь увидеть Элен — я осталась бы здесь на всю жизнь…

— Дорогая, ты — счастливый человек, — рассудила Апраксина, — ты везде чувствуешь себя дома. Не волнуйся, я думаю, что Англия тебе тоже понравится. А потом ты можешь вернуться в Санкт-Петербург. Но тебе придется жить там, где решит твой брат, или муж, если ты сменишь гнев на милость и согласишься выйти замуж.

— Тетушка, не нужно меня уговаривать, — возразила Долли, и ее хорошее настроение начало улетучиваться, — а то я навсегда уеду в Англию, уж там точно вы не сможете найти мне мужа.

— Ну, хорошо, дорогая, как хочешь, — согласилась Апраксина, но мысленно попросила для своей девочки милости от царицы небесной, чтобы та залечила раны княжны и послала ей достойного человека. Ведь Долли так красива и добра, неужели из-за развратного негодяя девушка навсегда лишится радостей семейной жизни?

Компания подошла к дверям дома светлейших князей Черкасских. Этот трехэтажный бело-голубой особняк с небольшим садом во внутреннем дворе тоже стал княжне родным. Она с удовольствием ходила по его широким коридорам, спускалась по кружевной белой лестнице, кружилась под невидимую музыку в большом овальном бальном зале. Дом обставила еще ее бабушка, вошедшая в него новобрачной. Невестки Анастасии Илларионовны — мать князя Алексея, грузинская царевна Нина, и мать девочек, княгиня Ольга — бережно сохранили образ дома, созданный свекровью.

Долли помнила, как матушка с улыбкой рассказывала о том, каких трудов ей стоило восстановить обветшавшую обивку мебели и стен по старым образцам. И теперь дочери оценили ее труды, живя во дворце, сохранившем свой облик со времен царствования императрицы Елизаветы. Сестры чувствовали присутствие матушки повсюду, хотя она покинула этот дом почти двадцать лет назад. Хорошо зная тонкий вкус княгини Ольги, ее дочери замечали то персидский ковер, безупречно сочетающийся со старинной мебелью, то красиво задрапированные шторы из двух, дополняющих друг друга тканей, то изящную фарфоровую фигурку мейсенского фарфора на полочке в поставце. Мать как будто улыбалась им через вещи, в которые она вложила тепло своей души.