Лёшка-"студент"

— Прошу! — сказал он и улыбнулся.

Впервые Лешка увидел не дежурную отрепетированную улыбку вежливого человека, а открытое доброе лицо друга.

Ковалев сел на стул.

За стенкой шумела вода, откуда-то доносилась музыка, а дипломат причесывал Ковалева, втирал в кожу какую-то мазь, подбривал брови, хмурился, иногда отодвигаясь, как истинный художник перед неоконченным шедевром, и снова принимался за работу.

— Привет! — за спиной Лешки сказала Наташа.

— Не двигайся! — крикнул дипломат, придержав за голову Лешку. — Еще пять минут.

Наташа обошла Ковалева, внимательно разглядывая его лицо, и на ее губах появилась изумленная улыбка. Наконец дипломат в последний раз критически осмотрел свое творение, удовлетворенно кивнул и разрешил Алексею встать.

Лешка подошел к зеркалу и опешил.

На него смотрел представительный загорелый мужчина лет пятидесяти. Только глаза оставались его, Лешкины, все остальное было чужое.

— А ты мастер!.. — сказала Наташа и поцеловала дипломата.

— Школа! — ответил он гордо.

— Что же это за школа? — спросил Лешка, вглядываясь в свое отражение.

— Международная, — ответил дипломат, не уточняя принадлежность учебного заведения и подавая очки. — Наденьте это.

Когда Лешка нацепил очки, почти не исказившие остроту зрения, но неуловимо изменившие глаза, дипломат подал раскрытый паспорт, откуда с фотографии на Лешку смотрело точно такое же лицо.

— Умываться нельзя! — сказал дипломат. — Не было времени хорошую краску найти. Чесать нос нельзя! Целоваться тоже! — у него явно было отличное настроение. — А в Японию ехать можно! — он засмеялся. — Кстати, обратите внимание, паспорт дипломатический, так что можете везти хоть оружие, хоть наркотики!..

— Ну вот… — грустно сказала Наташа. — Вот ты и добился своего…

Они стояли перед таможней в бернском аэропорту.

— Еще нет. Мне еще надо забрать сына и жену… И увезти…

— Заберешь… А нам придется всю ночь ехать.

— Почему? Разве ты не останешься с ним?

— Останусь. Но он паспорт украл, и завтра это станет известно. Нам надо выбраться во Францию, а там нам Макс поможет…

— Как же так?..

— Вот так. Я ему сказала, что если он отправит тебя, то я стану ему самой верной женой, а если нет, то он меня больше никогда не увидит… А он меня все-таки любит! — нелогично добавила Наташа, блеснув глазами.

— Ну нельзя же так!..

— Почему нельзя?.. Он меня один раз предал, а за предательство надо платить! — резко ответила Наташа. — И он заплатил…

— Позови его.

— Дай я тебя поцелую, — Наташа поцеловала Ковалева в лоб, погладила по щеке и добавила: — Ведь поцелуй шлюхи в азартных играх помогает, это всегда на Руси знали!..

Она еще раз грустно улыбнулась и отошла.

Лешка понял, что этот парень ради любви, ради прощения любимой женщиной давней его ошибки совершил преступление и что нет у него никакого родственника, нет денег, кроме тех, что удалось сэкономить из скромной зарплаты!.. Ведь хоть он и был дипломат, он все равно оставался советским служащим, не приученным жить без оглядки и делать то, что хочется, а не то, что хочется твоему начальнику…

— Ну что, давай прощаться? — спросил дипломат.

— Тебя зовут-то как?

— Володя.

— Слушай меня, Володя! У тебя тоже дипломатический паспорт?

Володя кивнул.

— Сейчас ты пройдешь со мной на посадку… — Лешка говорил быстро. — И у входа в самолет я тебе верну паспорт! Ты отнесешь его назад.

— Не надо. Все равно мне пора уходить с этой службы!.. Наташа уже ни за что в Союзе жить не согласится, да и меня там ничего не держит! А я хочу жить с ней.

— Куда же вы денетесь?

— Куда все. Работать будем, детей рожать…

— Смотри, у тебя еще есть шанс!..

— Не надо. Доберись до своих и не оставляй их в лапах этих гадов. Я знаю, тебе известно что-то такое, что можно дорого продать. Продай и поживи хоть десяток лет как человек, а не скот. Посмотри вокруг, при капитализме так живут все люди!.. А как живут у нас? И еще кричат на каждом углу про самое счастливое общество… Тьфу!!!

Этим плевком Володя выразил все презрение к своей стране, которую всегда называл Родиной.

Ковалев обнял его, похлопал по спине, повернулся и пошел к самолету.

Летели долго, и Лешка опять вздремнул.

На японской таможне, как и в Германии, Лешку никто не останавливал. На площади перед аэропортом одно за другим подъезжали такси, пассажиры усаживались и уносились к городу.

Лешка внимательно прислушивался к своим ощущениям, но слежки за собой не почувствовал. Он сел в такси и показал бумажку, на которой Наташа написала название больницы, где находилась Вера. Таксист кивнул, и машина тронулась.

Лешка не замечал красот открывавшегося перед им нового чудесного города, он думал лишь о том, кто, сколько и с каким оружием его ждет в больнице. Доехав до окраины города, где был расположен госпиталь, Лешка расплатился и вышел из машины. Он остановился перед серой бетонной громадиной, очень красивой в вечерних лучах солнца, с отблесками на многочисленных стеклах окон, на секунду забыв об опасности, любуясь зданием.

«Костя, малыш, услышь меня! — мысленно позвал он. — Твой папа совсем рядом, он ждет тебя!..»