Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

На торжественной церемонии именин королевича в Большом зале Сульдрун скромно сидела в окружении шести дочерей из самых родовитых семей Лионесса, а напротив разместили сыновей тройских принцев, Трюэна и Эйласа, а также Беллата, наследника престола в Кадузе, и трех молодых герцогов из Дассинета. По такому случаю Сульдрун нарядили в длинное платье из бледно-голубого бархата, а ее мягкие русые волосы украсили узким серебряным венцом, усеянным напоминавшими жемчужины лунными камнями. Свой миловидностью она привлекла задумчивое внимание многих присутствующих, ранее редко ее замечавших, в том числе самого короля Казмира. «Несомненно хороша, хотя худощава и бледновата, — думал король. — Держится отстранение; надо полагать, слишком много времени проводит одна… Что ж, все это поправимо. Когда она вырастет, от такой невесты никто не откажется». И Казмир, ревностно посвящавший все помыслы восстановлению древнего величия Лионесса, напомнил себе, что о таких вещах следует заботиться заблаговременно.

Он тут же оценил открывавшиеся перспективы. Главным препятствием, мешавшим осуществлению его планов, был, конечно же, Даот — настойчивые тайные происки короля Одри не давали Казмиру покоя. В один прекрасный день старая война должна была возобновиться — но вместо того, чтобы нападать на Даот с востока, через Помпе-роль, где Одри мог сосредоточить многочисленные войска, быстро снабжаемые из столицы (в чем и заключалась знаменитая мрачными последствиями ошибка короля Фристана), Казмир надеялся напасть на Даот через Южную Ульфляндию и таким образом поживиться за счет плохо защищенного западного фланга противника. Король Казмир стал размышлять о Южной Ульфляндии.

Правитель Южной Ульфляндии, король Орианте — мертвенно-бледный коротышка, неудачливый, крикливый и раздражительный — царствовал в замке Сфан-Сфег над городом Оэльдесом, но никак не мог справиться с неистово независимыми баронами горных лугов и вересковых пустошей. Его королева Беус, высокая и дородная, родила единственного отпрыска — теперь уже пятилетнего Квильси, слегка придурковатого и неспособного сдерживать слюнотечение. Женитьба Квильси на Сульдрун сулила огромные преимущества. Многое зависело бы, конечно, от умения Сульдрун руководить слабоумным супругом. Ходили слухи, что Квильси на редкость податлив — если это так, смышленая женщина без труда держала бы его под башмаком.

Так размышлял король Казмир, стоя в Большом зале на именинах своего сына Кассандра.

Сульдрун заметила, что отец наблюдает за ней. Под пристальным взором короля она чувствовала себя неловко и даже стала опасаться, что чем-то заслужила его неодобрение. Но вскоре Казмир отвернулся и, к вящему облегчению принцессы, больше ее не замечал.

Прямо напротив нее сидели юные представители тройского королевского дома. Четырнадцатилетний Трюэн выглядел не по годам высоким и возмужалым. Его темные волосы почти закрывали лоб ровно подстриженной челкой и образовывали густые пряди, зачесанные за уши. Физиономию Трюэна, слегка грубоватую, никак нельзя было назвать непривлекательной; и действительно, его присутствие уже не обошлось без последствий среди горничных в Зарконе — напоминавшем помещичью усадьбу замке его отца, принца Арбамета. Глаза Трюэна часто останавливались на Сульдрун, что вызывало у нее беспокойство.

Второй тройский принц, Эйлас, на пару лет младше Трюэна, был узок в бедрах и широк в плечах. Его ровные светло-коричневые волосы, подстриженные под горшок, едва закрывали верхние края ушей. Правильные черты лица Эйласа производили впечатление решительности: короткий и прямой нос, слегка выдающаяся нижняя челюсть. Судя по всему, он вообще не замечал Сульдрун, что заставило ее почувствовать нелепый укол досады — несмотря на то, что смелые взгляды старшего принца она считала неподобающими… Но тут ее внимание отвлекли четыре мрачные и тощие фигуры — прибывшие ко двору жрецы-друиды.

На жрецах были длинные опоясанные рясы из бурого плетеного дрока, капюшоны почти закрывали их лица; каждый нес дубовую ветвь из священной рощи друидов. Шаркая бледными ступнями, то появлявшимися, то исчезавшими под полами ряс, они приблизились к колыбели и расположились вокруг нее, поклонившись на все четыре стороны света.

Друид, смотревший на север, повернулся к колыбели, протянул над ней дубовую ветвь и прикоснулся ко лбу младенца деревянным амулетом, после чего произнес: «Да благословит тебя Дагда и да будет имя твое, Кассандр, драгоценным даром богов!»

Друид, обратившийся на запад, также осенил колыбель дубовой ветвью: «Да благословит тебя Бригита, первородная дочь Дагды, и да ниспошлет она тому, кого именуют Кассандром, дар поэтического вдохновения!»

Друид, смотревший на юг, протянул свою ветвь: «Да благословит тебя Бригита, вторая дочь Дагды, и да ниспошлет она тому, кого именуют Кассандром, дар несокрушимого здоровья и целительных чар!»