Лёлек и Болек в Индонезии

– Юра, а противогазы здесь не продаются? – говорю я, вступаю внутрь «помещения». Внутри противный запах уменьшается. Идем вдоль узких рядов. На полу жижа из требухи и чешуи. Все это компенсирует огромнейший выбор креветок, мидий, кальмаров, крабов, рыбы и лобстеров. Морепродукты разложены на льду, выглядят свежими и аппетитными. Ира бодро торгуется, тут же чистят рыбу.

Весь наш улов готовят в местном кафе за 15.000 рупий за кг. Затарившись пивом, стаей волков кидаемся на аппетитные блюда и замолкаем. Вдруг издалека раздается песня Hotel California группы Eagles. Сама песня то ли о тюрьме, то ли о наркотиках, звучит возле вонючего рынка нелепо, как всплывший кит в Москва реке. Группа музыкантов обступает нас в надежде получить деньги за свои творческие труды. Делаю вид, что не замечаю их, сосредоточившись на креветках. Один музыкант с гитарой чуть ли не возле моих ушей рвет струны. Не выдержав напора береговой артистической группа, даю им 50 рупий и машу им рукой, мол, уходите, не шумите. Получив деньги и поняв, что мы из России, затянули Калинку…

По дороге в отель инициативный Юра предлагает попробовать дуриан – самый вонючий фрукт.

– Тебе запахов на рынке не хватило? – говорю я и соглашаюсь. Останавливаемся у одной из многочисленных машин, торгующих фруктами у дороги, и просим приготовить вонючку. Нам дают пакеты на руку и быстро разрезают дуриан, который усыпан шипами, как колючка. Вонь жуткая, рыбный рынок отдыхает, как прорвало канализацию. Кашляю от противного запаха, но пробую субстанцию, похожую на йогурт. Так пахнет заболоченное озеро с протухшей рыбой. Ощущения противоречивые, но больше противно, чем вкусно. Кинулся в машину закусывать дуриан теплым виски, который оказался приятней заморского фрукта.

За две недели влажность и высокая температура надоели, как мошкара на Севере, как вампир два дня лежу в номере, наблюдая за алкомарафоном Игоря. Точнее, наблюдать было особо нечего, Игорь куда-то уходил, приходил в номер спал, и опять уходил, пока не случилось это…

Ночью открывается дверь. Слышу бадди-партнер приглашает кого-то в номер.

– Please, Welcome. – не своим от водки голосом говорит Игорь. – Вставай, у нас сейчас будет вечеринка. – поднимаю голову. Вижу какую-то девушку в ярких нарядах, которая резво садится на стул, Игорь достает из пакетов выпивку и пакетики с чипсами и шоколадку. Эге, думаю, глядя на бутылку вискаря, разошелся наш кавалер, влюбился прямо, раз купил дорогущий американский самогон. Ладно, поглядим на красавицу, и подсаживаюсь к столу. Игорь сама галантность – кружит пчелой вокруг девушки, что-то бормочет, протирая стаканы. Глаза партнера пустые и мутные, как у зомби.

Сажусь напротив девушки и рассматриваю ее. Толстый слой косметики, наращенные ресницы, длинные, неестественно светлые волосы. Понимаю, что это парик. Присматриваюсь, мужской взгляд, под слоем косметики видна синева, как после тщательного бритья. Девушка что-то бормочет низким голосом, понимаю, что интересуется гонораром. Не спеша с ответом, окончательно проснувшись, я продолжаю ее рассматривать. Узловатые пальцы рук, большая ступня… Меня ударило током, я тяжело задышал:

– Transvestite? – спрашиваю я, отодвигаясь от загадочного тела.

– Yes. – скромно ответила красавица и потупила глаза. Я взвизгнул и на несколько секунд впал в кому.

– Игорь, ты в курсе, кого привел? – спрашиваю я друга и колочусь от смеха.

– Кого-кого, телку. Всю грязную работу сделал – нашел, договорился, провел в отель. – говорит ловелас, присаживаясь на стул.

– Это мужик. – отвечаю я и начинаю захлебываться от ржания, падая на кровать подальше от трансгендера. Партнер, еще не поняв происходящего, начинает ощупывать гостью. У меня текут слезы, бьюсь в истерике. Слышу крик и мат, с треском хлопнула дверь.

– Ты хоть не целовался? – спрашиваю я, встаю с кровати и размешиваю колу с виски. Игорь жевал губы и потихоньку мычал. Потом резко налил себе 200 грамм американской самогонки, залпом ее выпил, камнем падая на кровать. Finite la commedia.

Забираю у Игоря деньги и паспорт, пряча их себе в чемодан. Пора заканчивать рандеву и готовиться к вылету. При выселении из гостиницы приятно удивил счет местного бара – 7,5 млн. рупий – около 500 евро. Интересуюсь у Игоря, где можно было столько пропить, не выходя из отеля. Анатольевич, мучимый похмельем и угрызениями совести, молчит, как провинившийся школьник, глядя себе под ноги. Далее следует освежающий перелет с тремя пересадками, отсутствием сна и постоянно деревянной задницей.

После потной Индонезии я как никогда полюбил Россию с ее умеренным климатом, дождями, слякотью и снегом. В конце трехнедельного путешествия по островам в Тихом океане по-другому посмотрел на свою бескрайнюю Родину с ее коровами, поросятами, молоком и квасом. Блаженно улыбаясь, выхожу из аэропорта и иду по снегу в шлепках и шортах. Сердце радостно стучит, я готов целовать всех подряд, включая милиционеров, таксистов и таджиков. Соскучившись по холоду, тру лицо грязным снегом и зачем-то кричу «Ура».