Лёха

– А мы девки хоть куда, а мы парни хоть во что, – подначил его со своей подстилки Половченя.

Середа в ответ лукаво подмигнул.

Боец Семенов

– Ось я ж казав – ноги. Тут воны, – довольным голосом сказал хмурый подросток, остановившийся в мелких кустах, окаймлявших полянку.

Действительно – ноги. Две человеческие ноги, отрубленные по самую задницу, лежащие странно и нелепо выглядевшие. С изрядным запашком уже: видать, лежат с того времени, когда тут еще были бои. Чьи – непонятно, потому что ни тряпок на них, ни ботинок не было и в помине, просто две голые мужские ноги.

– А коробка поруч валялася. Тильки вона була дирява… Знайшов! – радостно заявил паренек. Он все утро держался по-мужски солидно и сурово, но тут детская радость все-таки им не удержалась и выскочила наружу. Улыбаясь, он с усилием поднял с земли за широкий брезентовый ремень плоский серый ящик, действительно пробитый в десятке мест осколками – дырки были особенно хорошо заметны, потому что вокруг них отлетела краска и они сияли алюминиевой каемкой.

– Тащи эту коробку на полянку, – сказал Семенов.

Малой кивнул и вылез из кустов, не без натуги волоча за собой ящик.

На полянке боец без труда отщелкнул хитро утопленную в специальном углублении ящика защелку и откинул крышку с такой же заглубленной ручкой. Внутри блеснули черно-латунным масляным блеском туго уложенные пулеметные ленты – вороненые звенья с лапками, прочно удерживающими знакомые маузеровские патроны за проточки в гильзах. Каждое звено цеплялось за соседние блестящими стальными пружинками. Видал уже Семенов такие ленты по полста патронов. На первый взгляд таких лент тут, в ящике, было штук пять-шесть, так что к немецкому карабину теперь боезапаса было почти нормально. Но это к нему единственному, остальной арсенал партизанского отряда был куда более пестрым и несуразным. К допотопным итальянским винтовкам-«виталькам»[146] было аж по девять патронов к каждой. Грустно и печально. Получалось пока, что для нормального боя только два ствола и годны – к нескрываемой радости лейтенанта Березкина, для его тарахтелки действительно патронов оказалось аж несколько тысяч. Стреляй не хочу.

Пацан так и потащил тяжеловатый для него ящичек, не доверил добычу Семенову. Тот спорить не стал, самому тоже не легко было. Пулемет свой боец так и таскал все время. И на эту вылазку тоже с пулеметом отправился, хотя, по всему, не должно бы тут быть стрельбы с дракой. Пара местных мальчишек уверяла начальство отряда, что знает, где есть немецкая пушка. Идти далековато, но партизаны очень хотели, чтобы у них имелась настоящая пушка, потому и отряжена маленькая экспедиция из двух парнишек, Середы – как знатока артиллерии, бурята – как знатока упряжи и лошадей, Семенова – как средства огневой поддержки и Лехи в придачу к сивой кобылешке. Сегодня в отряде лейтенант собирался с утра опять устроить строевую подготовку, которой уже не первый раз мучил партизан. Как уже прошедшие такую подготовку, четверо бойцов направлены на более полезное дело, тем более что остальные взрослые мужики и парни посерьезнее делали то, в чем преуспевали лучше пришлых окруженцев. Командование отряда поспешно налаживало контакты с местным населением, раздобывая провизию, благо осень уже шла вовсю, а там и зима не за горами.

Семенов был полностью согласен с таким подходом, твердо помня безусловно верные слова красноармейца Драгунского: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда». К тому же во время выхода появлялась возможность поговорить с потомком с глазу на глаз, что в отряде, где насчитывается аж семьдесят четыре человека, никак не получалось, все время чьи-либо уши рядом.

Мальчишки хорошо знали местность: бойцы прошли, вообще никого не встретив, и попали сразу туда, куда и собирались, что сразу поняли по знакомому мерзкому запашку. Да и стая ворон и сорок, порхнувших в воздух черно-белым «взрывом», могла означать только одно.

Так и оказалось, когда увидели вздутые горой туши дохлых лошадей, торчащие из травы этакими валунами. Неугомонный Середа прошелся кругом и с помощью следопыта Семенова высказал точный вердикт:

– Немцев тяжелыми минометами накрыли. Судя по железякам и коням – артиллерия на конной тяге была. Ладно, где пушка-то?

– Тут дві гармати було, одна побита в клапті, а інша ціла, ми її в річку скатили[147].

– Вдвоем? – удивился Леха.

– А вона була легка і на гумовому ходу. Маленька[148], – пожал плечами пацаненок.

– Папе сделали ботинки на резиновом ходу… – задумчиво протянул Середа.

Подошли к невзрачной речке, протекавшей тут же. Мальчишки показали место, где на дне ждала своего часа пушка.