Линкольн

Бывало, что раздраженная толпа врывалась в редакции оппозиционных газет, ломала столы, машины, но травля продолжалась. Газеты подчеркивали изменения в линкольнском определении негров: в 1859 году он говорил «негры», в 1860 году — «цветные», в 1861 году — «мыслящая контрабанда», в 1862 году — «свободные американцы африканского происхождения».

«Обезьяний президент», «невоспитанный, непристойный клоун», — кричала «Интеллидженсер», газета южан из Атланты; а если поверить бостонской «Транскрипт», то генерал Роберт Ли собственноручно выпорол девушку-рабыню и полил кровоточащие раны солевым раствором. Обе стороны разжигали ненависть.

Демократы, сторонники заключения мира, получили свежий заряд энергии от вновь избранного губернатора Нью-Йорка Хорэйшио. Симура, пятидесяти трех лет, наследника огромного состояния. Он брил лицо, но оставлял бороду под челюстью. Он требовал покончить с «некомпетентными» вашингтонцами — им ни за что не спасти страну; он утверждал, что войну можно было предотвратить компромиссами. Декларация об освобождении есть нарушение конституции. Потребуется установление военной тирании, иначе не освободить 4 миллиона негров.

В марте 1863 года Симур получил письмо от Линкольна настолько дружелюбное, что Симура обуяли подозрения: «Мы с вами, по существу, не знакомы, и я пишу это для того, чтобы нам лучше познакомиться друг с другом. Я до поры до времени глава государства, которое находится в большой опасности, а вы во главе крупнейшего штата… Чтобы я мог с честью исполнить свой долг, необходимо содействие вашего, так же как и других штатов. Этого вполне достаточно, чтобы вызвать во мне желание найти взаимопонимание с вами. Напишите мне письмо, хотя бы не короче этого, и изложите в нем все, что вы найдете нужным». Симур послал в Вашингтон своего брата, заверившего Линкольна в лояльной поддержке и передавшего протест против произвольных арестов.

Споры бушевали по вопросу о толковании параграфа конституции, в котором говорилось, что «…действие закона о неприкосновенности личности не должно быть приостановлено, за исключением случаев, связанных с мятежом или вторжением неприятеля, когда этого потребует общественная безопасность». Имел ли право президент самостоятельно отменить этот закон, или он должен был запросить разрешения конгресса? Английская история и законодательство высказывались в пользу парламента и против короля, следовательно, и за конгресс, против президента. Лично Линкольн редко отдавал прямые приказы об арестах, но Стентон и Сьюард этим занимались, а Линкольн им не мешал.

Сьюард посылал примерно такие телеграммы: «Арестуйте Лионарда Стэртеванта и отправьте его в крепость Ла Файет», или: «Отправьте Уильяма Пирса в крепость Ла Файет». Стентон сообщал начальнику полиции, что Уотсон находился в Бостоне в доме № 2 на площади Оливера. «Следите за ним, проверяйте его одежду и письма, в надлежащее время схватите и арестуйте его. Не дайте ему возможности повидаться или связаться с кем бы то ни было, а отправьте его немедленно в Вашингтон». Арестованным предъявляли обвинения в измене, в предательстве, в подстрекательстве или участии в бунте, в помощи и содействии мятежникам, в обмане правительства, в краже правительственного имущества, в ограблении почты США, в прорыве блокады, в контрабанде, в шпионаже, в уговаривании солдат к дезертирству, в оказывании помощи дезертирам и предоставлении им убежища, в выманивании у новобранцев денежных пособий, в конокрадстве.

Ужас, наводимый тайными и произвольными арестами, был несколько смягчен биллем о неприкосновенности личности, принятым 3 марта 1863 года, которым министры обязывались представлять в суд списки лиц, содержащихся в тюрьмах по приказам министров или президента. Конгресс дал ясно понять, что контроль над применением закона о неприкосновенности личности остается за конгрессом, и в то же время он предоставлял президенту право приостановить действие закона. Это было сделано очень осторожно, и никто не замечал противоречия между властью президента и конгресса.

Накануне сессии нового конгресса, в котором должны были занять свои места недавно избранные демократы, был принят закон об обязательной воинской повинности; правительство получило право разделить страну на призывные районы, назначить начальников военной полиции, учредить приемочные комиссии для формирования частей из годных к военной службе граждан в возрасте от 20 до 45 лет.

Вербовщики шли от дома к дому. В армию не зачисляли только хромых, глухонемых, слепых. Не трогали и единственных сыновей у вдов, престарелых и немощных родителей, а также имевших много иждивенцев. Дома мог остаться и плевать на войну тот, у кого было приготовлено 300 долларов для уплаты «премии» своему заместителю.