Линкольн

Гендерсон поблагодарил президента и извлек второй список — в нем числились лица, которые были не так уж невиновны, но коих все же можно было решиться освободить. Сенатор сказал, что лучше и безопаснее их выпустить, чем держать в тюрьме.

— Да, но вы ведь знаете, что меня обвиняют в том, что я слишком часто ошибаюсь, прощая провинившихся, — сказал Линкольн. — Но черт меня побери, если я и этот список не подпишу.

Возвращая подписанный им список, Линкольн сказал:

— Помните, Гендерсон, вы отвечаете за них. И если они проштрафятся, мне придется за их грехи арестовать вас.

Однако в деле Джона Билла Линкольн был неумолим. Билл оказался шпионом, пиратом, капером, атаманом банды, захватившей суда на Великих озерах; Билл присваивал грузы и деньги, сжег один пароход. Провалился он при попытке освободить пленных конфедератов на острове Джонсона. На президента оказывали огромное давление, чтобы заставить его заменить смертную казнь пожизненным заключением. Линкольн отвечал:

— Я не вмешиваюсь… Генерал Дикс имеет право решить дело, как он найдет нужным.

Генерал Дикс говорил:

— Теперь дело в руках президента… что касается меня, то я не вижу ни малейшей надежды.

24 февраля 1865 года капитана конфедератской армии Джона Билла повесили.

— Мне пришлось решать больше вопросов о жизни и смерти, — сказал Линкольн Бромвелу из Иллинойса в присутствии Сьюарда и других, — чем всем другим президентам, вместе взятым. В деле Билла мне пришлось занять твердую позицию. Теперь, после того как его казнили, я все еще мучаюсь… не могу забыть это горестное дело.

11 марта Линкольн опубликовал прокламацию, в которой предлагалось всем дезертирам, вне зависимости от того, какая причина привела к дезертирству, вернуться в свои части, и они «будут амнистированы».

Чарльз Дана записал, что он приносил Линкольну письма с угрозами убить его. «Он просматривал их, откладывал без каких-либо замечаний и, казалось, не придавал им никакого значения. Эти письма я оставлял у него».

Гарриет Бичер-Стоу однажды зимним вечером спросила президента: не чувствует ли он облегчения оттого, что война вскоре закончится? Линкольн ей печально ответил:

— Миссис Стоу, я не доживу до мира. Война меня постепенно убивает.

7. Линкольн посещает армию Гранта. Прорыв Грантом фронта армии генерала Ли

Однажды вдоль по Пенсильвания-авеню двигался, как записал Ноа Брукс, «оркестр конфедератского полка. Оркестр дезертировал в полном составе, захватив инструменты. Ему разрешили пройти по улицам столицы государства под звуки юнионистских песен и маршей».

Конгрессмен Ашли, недавно вернувшийся из ставки Гранта, передал Линкольну слова Гранта: «На каждых трех убитых у нас приходится пять конфедератов; на каждые три головы скота, убитых у нас, приходится пять голов у них».

Шеридан вытеснил армию Эрли из долины Шенандоа и в последних числах марта рапортовал, что сожжено 780 амбаров, захвачено 420 тысяч бушелей пшеницы, 700 тысяч патронов, 2 557 лошадей, 7 152 головы мясного скота. Фуражиры Ли, отправлявшиеся за продовольствием, часто возвращались теперь с пустыми фургонами. А армия федералистов получала снабжение с избытком.

После долгих пререканий сенат конфедератов большинством в один голос решился все же на вооружение рабов. Наконец они получили привилегию защищать своих владельцев. Это была последняя надежда конфедератов на подкрепления живой силой.

Ли отправил миссис Чеснат многозначительное письмо: «Это народная война; когда народ устанет, мне крышка».

Одному посетителю Белого дома Линкольн нарисовал картину стратегии последних недель: «Грант схватил медведя за заднюю лапу, а Шерман тем временем снимает шкуру».

Шерман пересек Северную Каролину, прошел Фейетвилл, сделал бросок к Голдсборо; здесь он дал войскам передохнуть. Между ним и Саванной легло 425 миль опустошенной, лишенной продовольствия земли. Солдаты выглядели оборванцами; им приходилось продираться сквозь кустарники, у многих от брюк остались одни воспоминания. Большая часть солдат сбросила истерзанную обувь и шагала босиком; тысячи обернули ноги в тряпки и куски одеял. В Голдсборо, облачаясь в новые мундиры, шинели, обувь, они танцевали и вопили от радости.

Линкольн собирался навестить Гранта и несколько отдохнуть от вашингтонской кутерьмы. Еще в первых числах марта он через Стентона предписал Гранту вести переговоры с Ли только по чисто военным вопросам: «…вам надлежит воздержаться от совещаний по политическим делам, от их решения или обсуждения. Этим занимается президент…»

Линкольну предстояло совершить путешествие на быстроходном, комфортабельном, хорошо вооруженном посыльном судне «Бат». Когда все уже было договорено, капитана Бариса неожиданно пригласили в Белый дом, где «мистер Линкольн принял меня очень радушно, но вид у него был смущенный». Оказалось, что миссис Линкольн решила тоже поехать с ним в Сити-Пойнт.