Линкольн

Почти семь недель Линкольн работал, добиваясь прохождения тринадцатой поправки; он руководил сложной и острой конференцией в Хамптон-Роудс, потерпел тяжелую неудачу в попытке добиться признания Луизианы, поддерживал постоянный контакт с Грантом и Шерманом, решал дела военно-морского флота, торопил с посылкой свежих подкреплений на фронт, разбирался в бесконечном потоке дел военно-полевых судов, в случаях произвольных арестов подписывал ордера на арест, приказы о помиловании; назначил двух новых министров; написал вступительную речь и принял присягу на второй срок президентства; рассмотрел сотни заявлений о назначении на должности. И 14 марта впервые руководил заседанием министров, лежа в постели, — он был измучен и истощен перегрузкой в работе и сложными переживаниями.

Президент лежал в постели и в какой-то степени отдыхал. Уэллес записал, что Сьюард «предложил на утверждение приказ о высылке из страны всех нарушителей блокады и лиц, сотрудничающих с мятежниками». Обсуждалось назначение Джона Хэйла послом в Испанию и другие дела.

Из-за упадка сил Линкольн прекратил личный прием. Вечером президент принял весьма ограниченный круг лиц.

В течение четырех лет президент часто конфиденциально и откровенно беседовал с Бруксом; их дружба стала более тесной. Николаи и Хэй направлялись в парижское посольство, Бруксу предстояло стать личным секретарем президента.

Считалось общепризнанным, что чета, занимавшая жилые помещения в Белом доме, мало подходит друг другу характерами.

Миссис Линкольн тепло относилась к личному другу и парламентскому противнику своего мужа — Самнэру. Она посылала ему записки, цветы из оранжереи Белого дома и, видимо, восхищалась им в такой же степени, в какой ненавидела Сьюарда.

Нужно полагать, что миссис Линкольн отдала много сил для желательного ей устройства сына Роберта в армии. Сестра ее, миссис Хэлм, записала в свой дневник в ноябре 1863 года; «Она (миссис Линкольн) в ужасе от того, что Роберту придется пойти на военную службу. Сегодня она сказала Линкольну (я сидела и читала в другом углу комнаты, но невольно слышала их разговор):

— Конечно, я понимаю, что просьба Роберта пойти в армию говорит о его мужестве и благородстве. Я хочу, чтобы он пошел в армию, но… Ах, я так боюсь, что мы его никогда больше не увидим!

— Мэри, многим бедняжкам матерям пришлось пойти на такую жертву. Многие отдали всех своих сыновей и всех их потеряли».

Миссис Хэлм также описала визит генерала Сиклса и сенатора Гарриса в Белый дом:

«Сенатор Гаррис резко повернулся к миссис Линкольн и спросил:

— Почему Роберт не в армии? По возрасту и здоровью он вполне в состоянии выполнить свой долг перед страной. Ему уж давно пора быть на фронте.

Мэри смертельно побледнела, и я заметила, что она делает отчаянные попытки овладеть собой. Она кусала губы, но спокойно ответила:

— Роберт готовится к военной службе; он не уклоняется, как вы полагаете, а давно уже стремится на фронт. Если есть чья-либо вина, то она целиком на мне; я настояла на том, чтобы он дольше проучился в колледже, так как уверена, что образованный человек может принести больше пользы, чем невежда».

Мать добилась своего: ее мальчик кончил Гарвардский университет. Вероятно, по ее инициативе Линкольн написал Гранту 19 января 1865 года и просил ответить ему не как президенту, а как другу: «Я не хочу видеть его рядовым, но и не собираюсь сделать его офицером, ибо есть более достойные, с большим опытом и стажем. Не можете ли вы принять его в свою среду и дать ему какую-нибудь номинальную должность, с тем чтобы жалованье он получал от меня, а не из государственных средств…»

После сложных переговоров Роберт получил звание капитана и должность помощника адъютанта генерала; 23 февраля Роберта прикомандировали к штабу главнокомандующего.

В феврале в газетах сообщили, что президент уплатил 1 279 долларов и 13 центов подоходного налога за год. Некоторое любопытство вызвал вопрос: «Сколько стоит мистер Линкольн в долларах?» Он получал 25 тысяч долларов в год — наиболее устойчивый заработок, который он когда-либо имел. Получал он свой оклад ежемесячно, за вычетом налогов. 75 тысяч долларов вложил он в государственные ценные бумаги, из них на сумму в 50 тысяч он получал 6 процентов годовых.

В середине марта сенатор Джон Гендерсон из Миссури приехал к Линкольну с двумя списками заключенных, находившихся в военных тюрьмах штата. Сначала он передал президенту список лиц, которых он считал почти невиновными.

— Гендерсон, неужели вы хотите, — спросил Линкольн, — чтобы я всех их выпустил в один прием?

Гендерсон ответил утвердительно: война кончалась; настало время показать великодушие и сердечность. Может быть, этим ему удастся уменьшить партизанскую войну.

— Если я подпишу этот список, — спросил Линкольн, — возьмете ли вы на себя ответственность за их поведение в будущем?

Гендерсон снова ответил утвердительно.

— Тогда я пойду на риск, — сказал Линкольн и против каждой фамилии написал: «Помиловать». Кроме того, он написал приказ об освобождении лиц, поименованных в списке.