Линия разлома

Американский внедорожник, прокатившись по улицам Полтавы, остановился около здания бывшего детского сада, которое занимала украинская благотворительная организация «Каритас». Это была благотворительная организация украинских католиков, и, после того как все это началось, она получила серьезную поддержку и со стороны киевских властей, и со стороны Ватикана. Об этом мало кто задумывался… когда умирают от голода, мало думаешь о том, кто протянет тебе руку помощи, но это был очередной этап долгого, очень долгого процесса по отрыву Украины от единого православного и славянского цивилизационного пространства и втаскиванию ее в Европу. Несмотря на то что в Европе декларировалось равенство всех религий и свобода вероисповедания, равенства не было. Не будучи католиком или протестантом, стать одним из своих было почти невозможно – ни отдельному человеку, ни группе людей, ни целой стране. Ибо на Западе религия связывала воедино прошлое и настоящее страны, религия была важной частью истории и важной скрепой общества. Русским, прошедшим через семидесятилетний период воинствующего атеизма, а потом вернувшимся к религии снова – этого было не понять. Конечно… молодые поколения Запада мало обращали внимания на религию, у них были свои ценности и свои системы опознания «свой – чужой». Но у власти пока были не они – а были те, кого привели на субботнюю мессу за руку родители, кто учился в иезуитских школах, кто считал Библию моральным ориентиром общества. Для них, если ты был православным (ортодоксом), как это было принято, – ты был чужаком. Если ты был католиком или протестантом – ты был членом невидимого братства, частью европейской или американской истории. Для того чтобы быть «принятым» и «вхожим», правильная религия не менее важна, чем правильный язык или хорошая пресса. Иначе тебя будут продолжать считать дикарем, как считали тех лондонских затворников-олигархов, которые подмазывались к родственникам Его Величества, давали невозвратные кредиты, чтобы те ввели их в свет.

Внедорожник зарулил во двор, и вместе с волонтерами они выгрузили почти все съедобное из того, что прислали доноры. Армия США тоже постаралась – прислала почти просроченные «ИРП»[68] – не самое лучшее, но дареному коню в зубы не смотрят. К ним вышел отец Леонтий, перекрестил каждую из них. Люсинда была прихожанкой Голландской реформатской церкви, как и ее отец, родом из голландских колоний в Южной Азии – а Холифилд была атеисткой. Но сейчас все они хотели только одного – помочь.

– Твоя страна заботится о тебе, дочь моя… – Отец Леонтий, худощавый, энергичный иезуит кивнул на белую машину, стоящую у входа.

– А, это… – Люсинда скривилась, – просто не могут отвязаться.

– Ты не права, дочь моя. Ты делаешь очень большое дело – и позволь Господу позаботиться о тебе…

Холифилд прыснула со смеху

– Что такое, дочь моя…

– Ничего… просто у Господа погоны полковника и шесть футов роста.

– Неисповедимы пути Господни, дочь моя, – строго сказал священник. – Господь помнит и заботится о каждом из нас, но никому не дано знать, как именно он это делает. Каждый из нас может исполнять волю Господа, как вы это делаете сейчас…

– Джен, посиди в машине, – резко сказала Люсинда.

– Да ради бога…

Когда Холифилд села в машину, Люсинда нервно закурила. Святой отец поморщился, но ничего не сказал…

– Простите ее, святой отец. Она добрая… искренне хочет помочь.

– Я вижу, – сказал священник. – Просто у нее нет веры. Она хочет сделать что-то доброе инстинктивно, а не осознанно, и потому у нее не всегда получается. Вера и доброта должны сосуществовать в человеке, доброта без веры – как человек без позвоночника.

Люсинда кивнула. Отец Леонтий прибыл недавно, но она уже успела понять, насколько мудр этот человек, окончивший иезуитскую школу. Иногда, после встречи с ним, она по несколько дней обдумывала сказанное им.

– Есть что-то новое?

– Как всегда… – пожал плечами святой отец, – беженцы, беженцы, беженцы.

– Я не про это.

– Ничего не будет, – сказал святой отец.

Это было действительно важно.

– Вы уверены?

– Конечно, на все воля Господа… – сказал святой отец. – Но не так давно было совещание полевых командиров Сопротивления. В Ростове. На нем ничего не было, обычные решения по боевой учебе, поставкам и распределению оружия и всего прочего. Принято решение соорудить еще два тренировочных комплекса на общий счет. Вряд ли кто-то стал бы заниматься этим перед самым наступлением.