Линия разлома

– Героям слава!!! – ворохнулось в лесу.

Керивник прошелся перед строем.

– Кто хорошо розмолвляет на мове? – спросил он.

Руки подняли почти все.

– С сегодняшнего дня в лагере ни одного слова на мове, только по-русски. Это первое. Второе – портреты Бандеры, Шухевича убрать. Третье – каждый день на приветствии вместо «Слава Украине» – «Слава России!». Это ясно?! Вместо гуртов разбиться на боевые тройки, выбрать командиров троек, срок исполнения – сегодняшний вечер.

– Пан керивник, – очнулся комиссар, – это ж… бис знает, что таке…

– Далее, – не обращая внимания, продолжил керивник, – достали все свои мобилы. Живенько! Быстро, быстро.

Народ доставал мобилы. Было видно, что большинство из них вообще не соображали, что к чему, доставали без опаски.

Брыш взял одну мобилу, разобрал – аккумулятор на месте, симка тоже. Бросил под ноги. Взял вторую – то же самое.

– Слушай сюда! Четвертое и очень важное. Телефон – это одновременно и маяк, и подслушивающее устройство, которое вы постоянно носите с собой. Телефон можно дистанционно включить и прослушивать разговоры его обладателя, даже если вы его выключите. Если вы пишете что-то на флешку – потом можно установить, с какого телефона это писали. Ели вы, упаси вас бог, что-то сняли на телефон, а потом с этого же телефона выложили в Интернет – ФСБ установит, с какого телефона была сделана запись, с какой точки она была выложена в Интернет, где сейчас обладатель этого телефона. Любой выход с телефона, со смартфона в Интернет – и вы уже на крючке, от вас не отстанут. По телефону может быть наведена ракета. Любой из вас, кто активно пользуется телефоном, сидит с ним в социальных сетях, размещает видео на Ютубе, общается на форумах, приближает час своей смерти и смерти своих товарищей. Если вы пойдете с этим же телефоном в Россию – ФСБ схватит вас у самой границы. Если только не захочет проследить за вами дальше, чтобы взять в тот самый момент, когда вы войдете в контакт с братьями и сочувствующими. Таким образом, вы предадите их и себя.

Бойцы молчали.

– Что стоите, как бараны! – вызверился полковник. – Достали СИМ-карты, быстро! И сдали все мне!

Собрав три полные горсти СИМ-карт, керивник сунул пока их в карман.

– Сотовый телефон без СИМ-карты почти полностью безопасен. Его нельзя включить, его нельзя отследить. Если вы пишете флешку – конечно, его потом могут отследить, но только если возьмут этот телефон в руки. Дистанционно – никак. Пятое. Отныне в лагере на занятиях запрещается разговаривать иначе, чем шепотом. За любой громкий разговор будут полагаться палки. На первый раз – десять палок, на второй – двадцать и так далее.

– Пра-а-стит-э-э… – сказал один из земсарадзе.

Брыш недобро глянул на него

– Слушаю.

– Ка-а-а-ак прикажэт-т-т-тэ командоват-т-т…

– Жестово – символьная связь – знаете?

– Не-е-е знаэм…

– Плохо. Придется изучать. Я продолжу?

– Да, конеч-ч-ч-на-а…

– Шестое. Запрещаются все выходы в мисто или куда там еще. По любому поводу. Если у кого есть тут коханна – очень сочувствую. Но вы здесь не для этого. За девяносто дней вы должны научиться убивать и умирать. И с завтрашнего дня начнем подготовку сначала.

…

– Седьмое. Запрещается курение табака. Курящего человека можно учуять за сотню метров, даже если он сейчас не курит. Огонек сигареты ночью виден за километр. Кого поймают курящим, тот сожрет окурок.

…

– Восьмое и пока последнее. Запрещается употребление спиртного. Любого, даже пива. Первый залет – пятьдесят палок, второй – пинок под зад и до свидания. Бухают только москали – всем ясно?

…

– Разойдись!

Андрий Брыш проснулся в два часа ночи – странно, но усталости он при этом не чувствовал… если только совсем немного. Долгая и страшная война научила его спать урывками, сколько можно – и добирать необходимое количество сна при первой возможности. Он мог мгновенно заснуть даже днем, на ярком свете.

Привычно прикрывшись рукой, он отстегнул небольшой клапан на магнитике, который прикрыл циферблат часов. Часы у него были хорошие, марки Traser, но светить ими ночью было нельзя: его лучший друг так получил пулю из винтореза, начисто оторвавшую запястье. Два часа ночи.

Еще два часа – и будет четыре.

Он безошибочно нащупал автомат – где бы он ни спал, он запоминал, куда положил автомат и безошибочно находил его. Так же безошибочно он сменил магазин, пристегнув магазин с трассерами, – он был с двумя полосками изоленты вместо одной. На ощупь нашел пару взрывпакетов. Обуваться было не надо – он уже не помнил, когда последний раз спал без одежды и обуви.

Час волка.

Брыш выбрался из палатки, посмотрел вверх. Через ветки ехидно улыбалась ему луна. В соседней палатке спал Голоднюк, храп было слышно даже через палатку.

Керивник мстительно улыбнулся – а потом, коротко разбежавшись, пробил по палатке с ноги. Заполошный крик прервала очередь трассерами, искры полетели, разбиваясь о стволы сосен и елей.

– Подъем!

Грохнул взрывпакет. Раздалась очередь справа – охоронщики встревожились:

– Подъем! С…, подъем!

Курсанты выскакивали из палаток. Брыш метался меж палаток, стрелял в воздух, сбивал кого-то с ног.