Линия Крови

Неожиданно хозяин квартиры взвился в стремительном броске и опрокинул Гошу навзничь. Вован ничего не понял.

- Э, вы чего?! – оторопело вопросил он.

И тут пространство кухни наполнилось диким Гошишым воплем.

- А-А! Мля, мудак! Убери от меня этого мудака, он меня укусил! А-а!!

Вованкинулся на помощь. Оттащить только что чуть живого Славика от поверженного товарища удалось с превеликим трудом. Гоша, едва вскочил, бросился на обидчика. Он, зажав рану на шее ладонью, с остервенение пинал взбесившегося Славика ногами до тех пор, пока Вован не оттащил уже его.

- Ну хорош, хорош! Пошли отсюда.

- Гля, что он со мной сделал! - жаловался Гоша. – Совсем гребанулся, мудак!

- Ладно, пошли. У него белка походу. Может «скорую» вызвать?

- Да пошел он, «скорую» ему вызывать…

Когда за бывшими друзьями захлопнулась дверь, Славик открыл глаза и пополз в комнату. Там он вполз под кровать и прошипел:

- Если бы не день – хрен бы вы меня одолели. Если бы не день.

Он закрыл глаза и стал терпеливо ждать ночи. Он понял – ночью все будет по-другому.

* * *

Вадим и Жанна прошли мимо. Кравчук в подвале проснулся.

С минуту он лежал, затаив дыхание, вслушиваясь в мрачную тишину и пытаясь понять, что заставило его ощутить тревогу. Развившееся за годы звериное чутье сигналило хозяину – сгустились тучи.

Но Кравчук отмахнулся от собственных инстинктов, которым обычно полностью доверял – он вспомнил. Губы раздвинулись в подобии улыбки. Теперь ему ничто не грозит.

Пятидесятишестилетний изверг Лёня Кравчук поднялся. Железная солдатская кровать жалобно скрипнула. Лёня включил свет, под кроватью недовольно зашипела Юля.

- Шипи-шипи, - проговорил Кравчук.

Чуть подумал, подошел и пнул девушку ногой. Юля зашипела громче, завозилась, стараясь уползти дальше – в самый темный угол. Улыбка на лице Лёни стала шире.

- Вот тебе сука, - пробормотал он и стал шарить по столу в поисках очков.

Эту прошмондовку – Юлю - он ненавидел. Другое дело – Аня… Анька, сука, не вернулась.

«Ну ничего-о. Теперь все будет по-другому. Все!»

Кравчук припомнил, как издевались над ним с детства все эти мрази. Сколько унижения и издевательств он вытерпел, особенно в тюрьме. Конечно, в последние годы он отыгрался немного, но после встречи с Хозяином ВСЕ будет по-другому. ВСЕ!

Лёня сел на колченогую табуретку, привычно ссутулился и уставился невидящим взглядом в пол. Воспаленное сознание унесло Лёню в прошлое. Он снова вспоминал, как потешалась над ним та потаскуха…

… Лёня рос мальчиком тихим, замкнутым. Тому немало способствовала внешность – маленький, лопоухий, вечно в идиотских круглых очках. И с детства сильно сутулый. Друзей у Лёни не было – об этом заботилась мамаша. Девчонок он сторонился. Но вот однажды - тогда ему только-только минуло семнадцать - Лёня вместе с мамашей попал к одному дальнему родственнику на проводы в армию. Народу было человек двадцать. В основном родственники, люди в возрасте. Из молодежи были только сам призывник – Валентин, три его друга да двоюродный брат Макар. Макар с полгода как сам вернулся из армии и потому наряду с Валей был в центре всеобщего внимания.

После общего застолья парни отправилась погулять, увлекли за собой и Лёню. Как этот момент проглядела мамаша – остается только гадать. Впоследствии она всегда припоминала ему тот случай – чуть только он пытался вырваться из-под ее опеки.

На улице, прямо во дворе Валькиной двухэтажки, парни быстренько раздавили прихваченную поллитровку и засмолили дешевые сигареты. Макар с важным видом выпустил в темнеющее небо густую струю дыма и, видно продолжая старый разговор, сказал:

- Ну что, Валик, надумал? Или так и уйдешь нецелованным?

Валька опустил глаза. Его приятели отчего-то тоже притихли. Макар же криво усмехнулся и проговорил:

- Смотри. Армейка дело такое. Можешь так никогда и не попробовать…

Валентин поднял голову, посмотрел на Макара прищурясь. Жадно затянулся, потом спросил?

- А она… это… точно даст? Не пошлёт?