Линия Горизонта

– Спасибо, Кайл. Знаю, это все ты сделал. Спасибо, что помог.

– Да, – коротко кивнул машинист, принимая благодарность, – вам вдвойне повезло. Состав – один из последних, с сегодняшнего дня весь транспорт запрещен. Пассажиров почти нет, полиция отозвала охрану. Можете запереться здесь и не выходить до…

– Четвертая декада станций.

– Хорошо. – Кайл кивнул. – Ни еды, ни воды не осталось – утром все забрала полиция. Заходить я не буду – после того, как попадем в южный Город, я буду нужен в кабине. Сами следите за станциями.

– Спасибо, – пробормотал Бертани в спину машинисту.

Состав постепенно набирал скорость. Сначала за окном потянулись хозяйственные постройки – ангары и склады, а после того, как электричка миновала промышленную зону, стали появляться бараки – состав приближался к городской стене.

Северная и южная части Города были разделены глухой стеной – такой же, как и та, что опоясывала колонию на Астароте. Во всей гигантской хорде было два прохода – городские ворота в центре и железнодорожный тоннель на западе, после которого пути резко уходили на юго-восток до городской стены. У каждой второй декады производственных станций составы делали остановку.

Южный Город был разделен на три зоны. От хорды и до середины этой части Города располагались солнечные станции, производившие электроэнергию. Западная часть второй половины была отведена под станции, производившие синтетическую пищу, а восточная – хозяйственные товары. Нумерация станций начиналась с юга – первая декада, которая производила рыбную продукцию, принадлежала лорду-советнику Грею.

До того, как покинуть Город, электричка сделала еще одну остановку. Платформа была переполнена людьми – беженцами, в основном женщинами с детьми, стариками. Были среди них и мужчины, и первые раненые – не больше двух дюжин.

Вся эта толпа, едва двери электрички открылись, принялась забираться внутрь, толкаясь и переругиваясь. Запершись изнутри в купе, Риккардо и Джамал молча слушали их крики и возмущения, – дотянув до самого последнего момента, когда война уже началась, они все же решились на побег.

Наконец разместились; двери закрылись, состав тяжело дрогнул и поехал. И внезапно люди в вагоне затихли. В образовавшейся тишине Джамал снова услышал стрельбу. Выглянув в окно, художник увидел, что состав проезжал мимо площади, за которую в тот момент шла драка. Джамал узнал это место – сразу за площадью начиналась дорога к еще одному из шести лагерей, – и дела там, видимо, шли скверно. Полицейские в древних бронежилетах, которые многие годы пылились на городских складах, стреляли по людям из-за высоких щитов; огонь вели из окон домов, расположенных по всему периметру площади. Видимо, ни полиция, ни пристенные не успели возвести здесь баррикады.

Среди пристенных были жертвы – тела лежали на земле в лужах крови, у многих в руках были зажаты пистолеты и полуавтоматы. Мятежники отступали – площадь была почти сдана полиции.

Все это Джамал сумел разглядеть секунд за десять, затем площадь скрылась из виду, а вскоре исчезли и звуки стрельбы.

До тоннеля в городской стене в вагоне царила тишина – даже дети не плакали и не кричали. На первой же остановке в южном Городе вышло с десяток человек. Художник приоткрыл дверь купе и молча наблюдал за ними.

Люди были все еще подавлены увиденным, как будто и не предполагали, чем может закончиться бунт. Друг на друга они не смотрели: женщины упорно разглядывали своих детей, то и дело поправляя на них одежду, дети жались к матерям, одинокий старик смотрел перед собой в пол и задумчиво постукивал тростью, будто и вовсе не собирался на нее опираться.

Джамал захлопнул дверь и погрузился в размышления. Поэтому он и не хотел присоединяться к мятежу. Он не хотел его, не ждал, знал, что будет кровь – много крови… Он был просто художником, большим бородатым художником, ловко управлявшимся с кистями и красками. Все, чего он хотел, – рисовать.

– На восьмой декаде в последний вагон зашла полиция, – сообщил Кайл, просунув голову в купе. – Просто проверка документов, но кто-то из пассажиров растрепал о стычке на станции. Его, – он кивнул на замершего на месте Риккардо, – не заметили, а тебя, Джамал, описали как большого бородатого мужика. Я принесу тебе еще один рабочий плащ, может быть, поможет. Это все, что у меня есть.

– И что делать? – спросил Риккардо, когда машинист исчез.

– Тебе – ничего. Притворимся обслугой поезда. – Джамал оглядел его с головы до ног. И правда, в длинном рабочем плаще Бертани было не узнать – обычный мальчишка-работник.

– А вот я… Большой бородатый мужик… – Джамал принялся копаться в шкафчике под столом. – Нужно спрятаться.

Огромные ножницы обнаружились в дальнем углу шкафа – среди перегоревших лампочек и столовых приборов. Джамал стремительно обкорнал бороду, а волосы выбросил в окно.

– Сиди здесь и не дергайся, – быстро приказал он, доставая из кармана небольшой походный набор в мягком футляре: опасную бритву, небольшой нож, спички и еще какую-то мелочовку. – Пока полиция до нас дойдет, я успею.