Линейный крейсер «Михаил Фрунзе»

Увы, враг покажется не раньше, чем через час. За это время экипажи стремительных маленьких корабликов вспомнят, что павший герой, как ни крути, все равно мертв. Жить захотят, только будет поздно. А мимо, руку протяни – берег, лес зеленеет. В садах цветут чайные розы, пахнут – одуреть можно. Кажется, что не было бомбежки, нет никакой войны, и Афины, за которые надо мстить… есть ли они? Что вообще есть, кроме адмиральского приказа, который ставит корабли, как шахматную фигуру, «под бой»?

Драться экипажи эсминцев будут. Дисциплина, автоматизм действий, вбитый на учениях – это есть, этого никто не отменял. И все-таки военные моряки, что греческие, что советские, живые – пока – люди.

Вот и надо, чтобы, обернувшись на берег, они думали о том, что эту прекрасную землю нужно защитить от врага. Любой ценой. Создать настроение – задача помполита. Он должен знать, как – и Иван Патрилос знает. Правда, ему нужен инструмент, а тот в распоряжении старшего помощника.

Сначала, впрочем, Иван Павлович явился к командиру. Коротко обрисовал политическую пользу от задумки. Лавров выслушал, кивнул, дернул к голове трубку телефона связи с информационным постом.

– Старший, помполиту нужен оркестр. Ваше хозяйство, но извольте поделиться.

Пауза. Внизу, под несколькими палубами и тремя слоями брони, кап-два Косыгин вспоминает: по каким боевым постам расписаны музыканты? Вдруг – резкое падение боеспособности? Вот коки да вестовые только-только вернулись, теперь оркестр забирают… А на носу – бой!

– Без кларнета обойдется, он в носовом погребе ГК дежурит. Остальных сейчас направим.

Грохочут по палубам ботинки краснофлотцев-оркестрантов. Наверх, в надстройку, за инструментами. На палубу. Приказ – строиться позади башни номер три, она ж «домоседка». Эта башня единственная, которую не привезли с другого корабля и не планировали снять и поставить на берегу. Даже при модернизации ее не переносили с места на место… «Домоседка» и есть.

Оркестр стоит, ждет распоряжений: что играть. Только помполит собирается дать еще одно указание – как играть.

– Там, – Иван Павлович повел головой в сторону греческого строя, точно дальномер повернул, – идут парни, которым наносить главный удар. По уставу. По нашему уставу.

Устав писали в тридцать шестом. Работала так называемая «старая школа»: правильные люди, разумные пессимисты и циники. Доктрина у них подогнана под обстоятельства. Как ни крути, линкоров у СССР маловато, ставку на них не сделаешь. У врага всегда будет больше, навалятся кучей и потопят. Потому флот, что построен снизу вверх, от маленьких кораблей к большим, считает корабль линии не светом в окошке, а главной приманкой для вражеских снарядов. Пока враг стреляет по хорошо бронированной, живучей, огрызающейся цели, у легких сил и авиации появляется шанс нанести удар. Если их атака окажется удачной, а большой корабль сохранит способность воевать, советская доктрина предлагает ему заняться добиванием подранков. Если нет, то именно эсминцам предстоит умирать, чтобы народные копейки, вложенные в бронированную громадину, не ушли на дно. Ну, это в теории, сегодняшний случай исключение: отступать некуда.

Тем нужней, чтобы греки сработали как надо. Чтобы полегли, но спасли свой город, советский крейсер, а главное -личную товарища помполита шкуру. Вот и приходится ему говорить так, чтобы до музыкантов дошло. Так дошло, чтоб донесли до греков – музыкой.

– Там, – продолжает Патрилос, – наши братья.

Чуть нахмурился, заметив улыбки. Да, он и сам грек, но дело-то не в этом… Не только в этом.

– Там, – повторил помполит, – люди, что сбросили ярмо фашистского режима. Люди, что дали нам шанс задержать фашизм и нацизм вдали от советских границ, встали между нами и хищной гадиной, подарили возможность бить врага на чужой территории. Люди, которые поверили в силу нашего Союза, в его поддержку. Предать эту веру мы, советские моряки, не можем. Будем драться так, точно за нами советский берег, словно враг рвется к советскому городу… Я прошу, товарищи: сыграйте так, чтобы греки это поняли.

Он рубанул воздух рукой – дирижер понял жест как сигнал, и над морем полетела музыка. Бессменный греческий гимн. Королевский, республиканский, фашистский… народный. Гимн, одна из строк которого зашифрована на греческом военно-морском флаге числом полосок.

«Победа или смерть».

12.17. ЛКР «Фрунзе», боевая рубка