Линейный крейсер «Михаил Фрунзе»

К советскому крейсеру итальянцам пришлось пристреливаться заново. Мало того, что на курсе рыскает, строго в пределах рекомендованных наставлениями двадцати градусов, так и ход прибавил больше, чем от него ожидали. Но двадцать орудий -не шесть. Универсальной батареи правого борта, можно считать, нет. Расчеты разбитых орудий так и не дождались возможности пострелять по вражеским кораблям. Их забрал Косыгин, в пополнение аварийным партиям. У него рук не хватает, второй снаряд пришелся в нос, чуть левее форштевня, и, что особенно паскудно – над самой ватерлинией. Противоосколочный корпус крейсера даже не взвел ему взрыватель, так что «ворот» на половину носа не вышло, лишь дыра, которую, увы, не заколотить -на полном ходу вода прет в пробоину с таким напором, что пару отсеков по носу Михаил Николаевич отстоять не сумел.

Впервые за бой старший помощник «Фрунзе» не сумел удержать ровный киль.

– Дифферент на нос – полтора градуса, – доложил старпом в боевую рубку. – Пожары контролируются. Затопления контролируются. Непотопляемость – восемьдесят пять процентов…

Главное: броневой пояс пока не скрылся под водой, машины и погреба в безопасности.

Пока.

Патрилос смотрит на профили итальянцев. Неужели не отвернут? Это для них опасно, очень опасно… Но – стоят, лупят всем бортом.

Палуба под ногами чуть заметно вздрагивает.

Голос Косыгина – впервые какой-то неуверенный:

– Попадание в пояс, в буль правого борта. Пробития брони нет. Затоплений нет.

Вот он, удачный курсовой угол. Только «Фрунзе» осталось жизни – на шесть минут. А итальянцы стоят, будто это их корабли, а не британские, столетиями служат своему Отечеству вернейшими стенами, в парусные времена деревянными, а ныне стальными.

Дело тут не в толщине броневого пояса – в людях.

Тех, кто сейчас режет эгейскую водицу в жалких ста двадцати кабельтовых по носу, никак не назовешь «бумажными итальянцами».

Патрилос моргнул.

Не может такого быть! Показалось! Нарисованные черные корабли дружно покатились вбок… Стоп. Если присмотреться – выходит, что итальянцы поворачивают.

Поворачивают!

Не выдержали…

Он громко выдохнул, повернулся к обитателям рубки: нужно сказать что-нибудь веселое про врага, который держался долго, но в конце концов струхнул. Не успел – раздался голос свыше.

– Противник поворачивает навстречу.

Того, кто смотрит на морской бой с высоты в три тысячи метров, из кабины «сверчка», трудно ввести в заблуждение нарисованными бортами.

А тем, кто в боевой рубке, пора перестать принимать противников за трусов. Враг храбр, а позор или слава впереди, рассудит теория вероятности. Пять минут – и от ярости бронебойных снарядов никакое маневрирование не спасет.

– Дело сделано, – бодро сообщил помполит экипажу корабля. – Заставив фашистов стать к нам носом, мощь огня мы им уполовинили. У нас шесть стволов гэка против десяти, но бьем мы в полтора раза чаще. Силы сравнялись, теперь все зависит от нашего, товарищи, умения и мужества…

Хотел бы он сам в это верить!

12.57. Небо над Салониками

Для того чтобы пройти километры, что отделяют место боя от аэродрома, «Бленхеймам» и «Бэттлам» понадобилось меньше десяти минут. Истребители оказались шустрей -PZL качают чаячьими крыльями, зовут с собой. Сигнал предназначен их пушечным товарищам, что давно пишут петли вокруг кораблей врага, но пилоту «сверчка» кажется, что и от него ждут участия в атаке…

В наушниках вместо привычного артиллерийского поста -голос мичмана из БИПа. Когда отказал радиоуловитель, радионаводчик замолчал – что ему было говорить? Но вот нашлось что.

– «Кабан-два», – сообщает, – в драку не лезть, как понял?

– Есть в драку не лезть.

– Греки сейчас начнут штурмовку… Что бы ни было, не вмешивайтесь. Это приказ.

– Есть не вмешиваться…

Пилот не договорил, как уже увидел. Четыре пушечных истребителя дружно кивнули носами и пошли вниз, на щерящийся короткими стволами унивесальных «минизини» и тонкими хоботами зенитных автоматов, до отвращения целенький «Конте ди Кавур». Вслед за ними повалились на крыло и пошли полосовать надстройки линкора пулеметным огнем истребители с аэродрома Ларисы. Хоть прислугу при зенитках напугают, и то хлеб.

Впрочем, нынешних итальянцев запугать нелегко: навстречу вертким лобастым машинам хлещут прерывистые трассеров, вспухают облачка разрывных снарядов. Истребителей – всего двенадцать, но они могут кого угодно поучить мужеству – и упрямству. Их очереди все-таки дотягиваются до зенитных расчетов, укрытых противоосколочными выгородками или броней открытых сверху башен – хотя один из них дымит и валится в воду.

Дело истребители сделали, линкор, который они атаковали, не сумел поддержать избитого товарища. Двухмоторные «Бленхеймы» сумели подойти к «Джулио Чезаре» со стороны правого, поврежденного, борта. В днищах самолетов распахнулись створки бомболюков. Первая серия бомб – пошла!

12.58. ЛКР «Фрунзе», боевой информационный пост