Лиловый (Ii)

   -- Это все лучше отложить на потом, -- к его облегчению, резко ответил Кандиано, -- сейчас мы должны привлечь к себе как можно больше людей. Они должны осознать, что бездушные ничуть не хуже нас, они тоже думают и чувствуют. Я советую вам заняться теперь именно этим, и со своей стороны обязуюсь тоже искать соратников. Я вижу, к вам присоединилось только шесть человек, не считая вашей жены и меня. В таком количестве мы бессмысленны.

   -- Да, это верно... -- промямлил Камбьянико. Жена его, наоборот, с интересом смотрела на Кандиано: у нее уже возникло ощущение бурной деятельности, которое всегда так привлекало ее. И к тому же, был этот бездушный, который, по ее мнению, отличался если не красотой, то мужественностью, очень высокий, с гладким смуглым лицом, и пусть плосконосый, зато ладно сложенный.

   -- И не забывайте: вы -- душа этого общества, Витале, его движущая сила, -- строго добавил Кандиано. -- Я же побуду вашим советником, если вы нуждаетесь в советах.

   -- Это было бы... превосходно, -- осторожно сказал тот.

   ***

   Новость, конечно, разлетелась быстрее ветра. Говорили всякое; превалирующее мнение заключалось в том, что Кандиано, разумеется, тронулся рассудком. Он и раньше был эксцентричным человеком, но последние события!..

   -- Каждый сходит с ума по-своему, -- философски пожал плечами Теодато Дандоло, глядя в темный зал театра. В ложе они были вдвоем; "Дети Арлена" шли не первый месяц, и посетителей было не слишком много. Черные глаза Теодато, уже бывавшего на этой пьесе, скользили по головам сидевших в партере людей, тогда как Моро будто бы наблюдал за актерами на сцене.

   Разговор их, впрочем, содержания пьесы ничуть не касался.

   -- Мне не кажется, что это признак сумасшествия, -- пробормотал Виченте, сидевший на своем стуле почти что в вальяжной позе, скрестив руки на груди. -- Это больше похоже на хитрый ход.

   -- Чего ж в этом хитрого?

   -- Он хочет... спрятаться за Камбьянико, -- пояснил тот. -- Сделать так, чтобы окружающие недооценивали его самого. Вот увидишь.

   Теодато лишь пожал плечами. Взглядом он следил сначала за девицами-близняшками Обелерио, потом отвлекся на вдову Барболано, а потом в одной из соседних лож различил знакомый ему крупный силуэт. Кандиано был здесь: самого его в темноте было не видно, однако зоркий Теодато признал в силуэте стоявшего человека закованного, которого ему доводилось встречать раньше.

   -- Да он здесь, -- вполголоса заметил Теодато. Виченте не ответил, молча проследил за направлением его взгляда.

   Нельзя было сказать, что все эти сплетни об обществе по защите прав бездушных так уж интересовали Дандоло, скорее наоборот; сама идея казалась ему довольно нелепой. Теодато считал, что вряд ли люди, живущие во многом за счет труда бездушных, будут всерьез пытаться это изменить, а значит, все это -- пустая болтовня, и ничего более. Облик Камбьянико, стоящего во главе, только подтверждал это мнение. Но совсем оставаться в стороне от этой глупости у братьев не получалось: не далее, чем вчера на очередном званом вечере Камбьянико с апломбом приблизился к ним и официально приглашал вступить в ряды своего общества. Пришлось вежливо попросить времени на раздумья.

   Отвлекшись, Теодато не сразу заметил, что фигура закованного исчезла, и оттого даже вздрогнул, когда дверь бесшумно приоткрылась, и в их ложу шагнул сам Орсо Кандиано, а за ним шел и его вечный спутник.

   Моро, с другой стороны, их появление ничуть не удивило, он поднялся с места и пожал руку Кандиано, кивком головы пригласил его сесть.

   -- Вы меня почти напугали, господин Кандиано, -- вполголоса признался Теодато. -- Однако доброго вам вечера.

   Тот коротко беззвучно рассмеялся в полумраке ложи, опустился на стул чуть позади. Закованный черной тенью замер в углу. Интересно, о чем он думал, оказавшись в сосредоточии аристократической культуры? Нравились ли ему пышные наряды актеров на сцене, а может быть, все это было для него непонятной нелепостью?..

   -- Прошу прощения, -- мягко отозвался Кандиано. -- И за то, что отвлекаю вас от пьесы, господа.

   -- Ничего страшного, лично я ее уже видел.

   -- В самом деле, я хотел переговорить с вами двоими. Я знаю... давеча к вам приближался Камбьянико, но могу предположить, что вы о нем думаете.

   -- То же самое, что и вы, -- коротко ответил Моро. -- Видимо, идеи Контарини оказались... не столь безопасны, как это виделось в самом начале. Я прав, господин Кандиано?

   Тот помолчал.

   -- Нечасто встретишь столь сообразительного молодого человека, господин Моро, -- наконец произнес он. -- Да, это так. Что же вы сами думаете насчет этих идей?