Лило

И он не прогадал. Маринованное мясо для шашлыков было приятным подарком для голодного воина. Дмитрий не сомневался, подобное воровство только поможет уменьшить уже совместное горе, забрав часть внимания от новой невосполнимой пудельной утраты, лай которой так сильно раздражал. Закинув маринованные куски в пакет, Дмитрий еще раз осмотрел холодильник, к сожалению, для него тут ничего не нашлось, из спиртных напитков он предпочитал мартини и абсент, а не самогон.

Когда голод стал чем-то далеким, а живот приятно ворчал от проделываемой работы, безмятежный сон сразу же решил овладеть его сознанием. Дмитрий не противился, сон всегда был желанным гостем, позволяющим лучше осознать себя. Откинувшись в большом дубовом кресле, он быстро уснул.

Париж был прекрасен, особенно с высоты холма. Это был очень теплый, насыщенный солнцем день. Лило была рядом, она спала. Дмитрий снова заметил, насколько она прекрасна, а природа лишь подчеркивала её красоту, перед которой любой мужчина склонил бы колени. О да, он влюблен, он остро почувствовал это.

Плеханова он увидел не сразу. Старый друг появился из ниоткуда, словно в этот рай он имел свой собственный вход. Удивительно, но он не радовался общей красоте, его черные холодные глаза не светились счастьем, а плотно сжатые губы убивали улыбку. Бледное мраморное лицо было холодным и решительным, резкий шаг – неумолимым и четким. Даже обычные рубашка и джинсы казались зловещими и мрачными.

Первые выстрелы прозвучали тихо. Плехановский пистолет был великолепным, почти бесшумным оружием, обладающим хорошей скорострельностью и кучностью. Увернувшись от первых пуль, Дмитрий отошел на несколько шагов назад. Нападать в открытую он не мог, вооруженный Плеханов был сильнее. Отстреляв первую обойму, его друг опустил ствол.

– А знаешь, я ведь тоже люблю Париж.

– Неужели?

– Ну да, это ведь прекрасный город.

– Может, не стоит портить его? А?

– А чем я могу его испортить?

– Кровью, например, особенно невинной.

– Это твоей, что ли?

– Лило.

– Это очень спорный вопрос. Невинность – сложное понятие, хотя я тебя утешу, даже если бы она и оказалась самой невинной девушкой на земле, я всё равно застрелил бы её. Это необходимая жертва. Преподнесённая тобой жертва.

– Перекидываешь вину?

– Ну да, конечно, чтобы совесть не загрызла, – Игорь остановился и потер подбородок. – Это же я подставляю своих друзей ради киношных увлечений.

– Игорь, как ты не понимаешь, это не подстава, это любовь. И она больше не персонаж! В одно прекрасное утро я понял, что моё солнце приходит с ней.

– Нет, Мот, это киноперсонаж, кадр пленки, на которую ты променял нас всех. Точнее, это удовольствие, на которое ты променял нас всех. Такие вещи непростительны, мой друг. За это я тебя и накажу.

– Смертью?

– У тебя есть другие варианты?

– Во всяком случае, я не пользуюсь наивностью Дианы. Не трахаю её, вспоминая об Ольге.

– Старая байка, ты всё время мне Дианой тычешь. А между тем, наш с ней секс не угрожает нашему коллективу, он проходит отдалённо, не касаясь. Поэтому это нормально и позволительно. А вот твой – нет. Он напрямую долбит по нам.

– Всё это иллюзия. Ты просто боишься влюбиться. Боишься потерять контроль.

– Ты не прав.

– Я прав, ты это знаешь.

– Мот, вся твоя любовь – это ширма, под которой прячется старая слабость. Несчастная баба просто этого не поняла, в этом её проблема.

– Проблема? Может, наоборот, счастье.

– Софистика, она тебе не поможет…

– Твое желание всё упорядочить – туман. После смерти Ольги ты всё время стараешься ставить точные прогнозы, ты думаешь, что можешь что-то изменить

– Да, я сумел это пережить, я не сломался, я не стал искать прощения. Я принял вину. Вот именно в этом наше отличие. Я верен своему миру и не тешу себя иллюзиями.

– Какой ты правильный.

– Да, я правильный! И я рад, что ты признал это.

– Если ты её тронешь, я тебя убью. Прими это как факт.

– Ирония и юмор, мне это всегда в тебе нравилось, Мотыль. Мне будет недоставать тебя.

Дмитрий почувствовал боль. Пуля из новой обоймы оказалась немного быстрее предыдущих подруг. Сильно раздробив колено, она лишила равновесия и надежды. Вслед за первой пошла вторая, в этот раз пострадало левое плечо и рука. Пошатнувшись, Чирвин упал.

Игорь подошёл ближе. Прислонив пистолет ко лбу, он нажал на спусковой курок и подарил пробуждение, невероятное по силе и мощности, неплохо сдобренное обильным потом и сильной головной болью. Дмитрий вздохнул, наступившая ночь несла дурные вести, ведь, судя по всему, Плеханов с разведки так и не вернулся.

Ночь

Любая летняя ночь в деревне по-особому прекрасна. Чистых воздух, полное отсутствие автомобильных сирен, ярких огней и прочих элементов городской жизни превращает её в самый настоящий праздник, украшенный необыкновенным великолепием звезд. Кроме того, эта темнота в точности подходит под термин непроницаемой мглы, что также возвышает её. Стоявший на крыльце Дмитрий оценил это превосходство по достоинству, так как даже его зрение позволяло преодолеть пятидесятиметровый радиус обзора.