Ликвидатор

Порождение бурных девяностых, он приехал в Москву тогда, когда масть пиковая была еще в силе, а потом вовремя, одним из первых сообразив, что власти углов [57]

приходит конец. В девяносто восьмом мало кто вообще мог ставить на государство… государство тогда валялось в углу, подобно отжатой половой тряпке, которой только что вытерли пол в коридоре поликлиники, никто в те годы не мог ставить на государство. А он поставил. Одним из первых он сообразил, что есть то, что важнее денег, что важнее силы, что важнее даже правды. И это что-то – власть. Власть – универсальная валюта, которая никогда не обесценится, меч-кладенец и золотой ключик, палочка-выручалочка и ковер-самолет разом. Власть дает возможность легально носить оружие или отдавать приказы тем, кто носит. Власть дает возможность устанавливать правила игры – а не играть по установленным сверху. Власть – когда в глупой и шебутной Москве все стояли у обменников, питая глупые, лоховские надежды обыграть в игре под названием «жизнь» саму систему – он привозил в Москву родственников, свойственников, знакомых. Устраивал учиться – юридические, экономические факультеты, факультеты государственного управления. Ему не надо было помнить и знать, что в далекой Америке невозможна карьера без юридического образования; он помнил другое. Когда в Азербайджане Гейдар Алиев, генерал госбезопасности, ставший первым секретарем республиканского обкома, брался за мафию – первым делом он запретил детям и внукам юристов учиться на юридическом факультете. Здесь же, в Москве – за пару бумажек с портретом Бенджамина Франклина – люди с потными ладонями пускали во власть чужаков. Здесь не знали клановости, здесь не было порядка, как на Востоке, когда та или иная должность закреплена за тем или иным родом, и ее занятие другими чревато вооруженным мятежом – здесь все решала пара бумажек с портретами Бенджамина Франклина. И еще Сафар Мирзаев знал другое. Совершенно не обязательно быть депутатом, министром или кем-то еще таким. Достаточно подавать министру чай, лечить зубы, спать с ним, подкладывать на стол нужные бумажки – и ты будешь влиятельнее министра. Министра снимут – а с тобой ничего не сделают. Именно такие – безликие, на все согласные, умеющие улаживать дела люди – нужны людям, которые во власти, которые, можно сказать, «на коне». Потому что русские, при всех их достоинствах и недостатках – все-таки не пронырливы. А эти – пронырливы. И потому – нет им цены…

Так что Сафар Мирзаев стал кем-то вроде «папы» в азербайджанской общине. Уникальным было то, что «папой» он стал не через уголовщину, не поднявшись по вершинам криминальной иерархии, не став «вором в законе». Наибольшее благоприятствование общине он обеспечивал не за счет взяток – а за счет своих людей в нужных местах, заранее внедренных и выпестованных, и потому был практически непотопляем. Это было что-то вроде лоббизма в Штатах, только с местной беспредельной спецификой. Как там…

товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных и жемчуга, и виссона и порфиры, и шелка и багряницы, и всякого благовонного дерева, и всяких изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и железа и мрамора, корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и муки и пшеницы, и скота и овец, и коней и колесниц, и тел и душ человеческих[58]

…

Одним из бизнесов, который принадлежал лично ему, пусть через «номиналов» [59]