Лихорадка

На мгновение Клэр замерла, пытаясь идентифицировать звук, который только что слышала. Осторожно пробираясь в полумраке, она двинулась в дальний угол пещеры, куда отскочил камень. Здесь было не так много червей, и в отсутствие их сияния темнота сгустилась почти до черноты.

Она снова включила фонарик и посветила себе под ноги. Что-то отражало свет фонарика. Клэр нагнулась и увидела валявшуюся на земле походную кофейную кружку.

А рядом мужской ботинок.

Задыхаясь, она отскочила в сторону. Луч фонарика бешено заплясал в ее руках, выхватывая из темноты невидящие глаза Макса Татуайлера. Он неуклюже сидел на земле, привалившись спиной к стене пещеры. Ноги были неестественно вытянуты вперед. На губах выступала пена, ее капли были видны и на куртке — там они смешивались с темным пятном крови от пулевого ранения в горло.

Она попятилась назад, повернулась и, поскользнувшись, упала в лужу.

«Беги. Беги».

Клэр тут же вскочила на ноги и в панике бросилась к лазу. Мыши тревожно хлопали крыльями, кружа над ее головой. Она пролезла под низким арочным сводом и оказалась в первой пещере. Ее тяжелое дыхание эхом отражалось от каменных стен. Она поползла к выходу на четвереньках, словно испуганное насекомое.

Расщелина была все ближе, все ярче.

И вот она уже высунула голову навстречу дневному свету. Жадно глотнув воздуха, Клэр подняла глаза в тот самый миг, когда на ее голову обрушился сильный удар.

24

— Комиссар Келли, мы не видели доктора Эллиот целый день, — сообщила медсестра. — Честно говоря, уже начинаем беспокоиться.

— Когда вы последний раз говорили с ней?

— Судя по рассказам дневной смены, она звонила около полудня, справлялась о состоянии Ноя. Но с тех пор от нее никаких известий, и мы уже несколько часов пытаемся связаться с ней по пейджеру. Мы звонили ей домой, но там включается автоответчик. А ведь ей нужно быть здесь. Мальчик уже спрашивает о ней.

«Что-то не так», — решил Линкольн, направляясь по коридору к палате Ноя. Клэр не могла оставить сына так надолго, в любом случае она бы позвонила. Ближе к вечеру он заезжал к ней домой, но ее машины там не было, и он решил, что Клэр в больнице.

Но и здесь ее не было весь день.

Он кивнул полицейскому, охранявшему вход в палату, и зашел к Ною.

На прикроватной тумбочке горела лампа, и в ее ярком свете лицо мальчика казалось бледным, изможденным. Услышав звук закрывающейся двери, он поднял взгляд на Линкольна, и в его глазах промелькнуло разочарование. Ярость ушла, подумал Линкольн, и какая разительная перемена. Тридцать шесть часов назад Ной был неуправляем, в нем было столько силы и ярости, что двое мужчин с трудом завалили его на землю. Сейчас он выглядел всего лишь уставшим подростком. Испуганным мальчиком.

— А где моя мама? — почти шепотом спросил он.

— Я не знаю, где она, сынок.

— Позвоните ей. Пожалуйста, не могли бы вы ей позвонить?

— Мы пытаемся отыскать ее.

Мальчик моргнул и уставился в потолок.

— Я хочу попросить у нее прощения. Хочу сказать ей… — Он снова заморгал, потом отвернулся, зарывшись в подушку. — Я хочу рассказать ей правду.

— О чем?

— О том, что случилось. Той ночью…

Линкольн молчал. Это признание нельзя было выдавливать силой; мальчик должен был сделать его добровольно.

— Я взял пикап, чтобы отвезти домой свою подругу. Она пришла ко мне пешком, и мы собирались дождаться маму, чтобы она отвезла ее домой. Но было уже поздно, а мамы все не было. Пошел сильный снег…

— И ты сам повез девочку?

— Она живет всего в трех километрах от нас. Я же умею водить.

— И что случилось, Ной? Во время этой поездки?

— Ничего. Я быстро съездил туда-обратно. Клянусь.

— Ты ехал по Слокам-роуд?

— Нет, сэр. Я не сворачивал с шоссе Тодди-Пойнт. Я высадил ее в конце подъездной дорожки, чтобы ее отец меня не увидел. А потом сразу поехал домой.

— В котором часу это было?

— Я не знаю. Часов в десять, наверное.

Через час после того, как анонимный свидетель видел пикап Клэр, петляющий по Слокам-роуд.

— Что-то здесь не так, сынок. Откуда тогда кровь на крыле?

— Я не знаю, откуда там взялась кровь.

— Ты что-то скрываешь.

— Я говорю правду! — Мальчик повернулся к полицейскому, и на его лице проступило раздражение, граничащее с яростью. Но на этот раз злость была какой-то другой. Теперь в ней была осмысленность.

— Если ты говоришь правду, — произнес Линкольн, — тогда девочка подтвердит твои слова. Кто она?

Ной отвел взгляд и снова уставился в потолок.

— Я не могу вам этого сказать.

— Почему?

— Отец убьет ее. Поэтому я вам не скажу.

— Но она могла бы все исправить одним своим заявлением.

— Она боится его. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности.

— Пока неприятности только у тебя, Ной.

— Я должен сначала поговорить с ней. Я должен дать ей шанс…

— Какой еще шанс? Ты просто хочешь, чтобы ее рассказ совпал с твоим?

Они молча смотрели друг на друга — Линкольн в ожидании ответа, мальчик в упорном нежелании делиться информацией.

Сквозь закрытую дверь до Линкольна донеслось сообщение по больничному радио:

— Доктор Эллиот, наберите добавочный семь-один-три-три. Доктор Эллиот…