Лихолетье: последние операции советской разведки

Но о некоторых эпизодах хотелось бы рассказать. Году в 1968-м приехал в Мексику для публичных поэтических выступлений Евгений Евтушенко, о личности которого все время шли противоречивые толки. Я вспомнил, что еще в 1963 году во время пребывания Ф. Кастро в Москве Хрущев жаловался, что, мол, Евтушенко опять дурит, распускает слухи о своем неизбежном самоубийстве, перерезает телефон в своей квартире. Тогда Фидель, помнится, ответил: «А вы пришлите его на Кубу, он посмотрит на нашу жизнь, и, глядишь, дело поправится!» После этого разговора Евгений Александрович действительно ездил на Кубу. И вот теперь он в гостях у нас, в Мексике. Посол созвал совещание старших дипломатов, решая, как лучше организовать работу с неудобным, строптивым поэтом. Встал вопрос, кого прикрепить к нему в качестве консультанта и переводчика. Была выделена группа дипломатов, каждая кандидатура обсуждалась с самим Евтушенко, который отвергал их одну за другой. То, видите ли, работник был секретарем парткома, то был сотрудником ГРУ или КГБ, то слаб в искусстве. Когда список был исчерпан, кто-то предложил мою кандидатуру (я работал тогда «под крышей» заведующего бюро АПН), и он согласился, заметив: «Этот-то точно не из КГБ». И началось наше полубогемное бродяжничество, никак не совместимое с моей другой жизнью. Я помнил, что в опубликованной к тому времени «Ранней автобиографии» Евгений Александрович писал, что на вопрос, к какой партии он принадлежит, ответил бы: есть лишь две партии – порядочных людей и негодяев. Мне было приятно убедиться, что он тогда в моих глазах подтверждал свое членство в первой партии своими делами.

Я расположился к нему, когда он распорядился в огромном, на 10 тыс. зрителей, зале, приспособленном для боксерских боев, где ему предстояло читать стихи, завесить всю коммерческую рекламу большими кусками ткани с переведенными на испанский язык строфами из русских и советских поэтов. «Это стоит больших денег, это невозможно!» – кипятился кругленький, как колобок, администратор арены. «Сколько?» – невозмутимо спросил поэт. Тот наконец назвал сумму в несколько тысяч долларов. «Хорошо, я заплачу сколько надо. Только сделайте, как условились!» Поэтический вечер прошел с огромным успехом. Публика была повержена, когда некоторые стихотворения Евтушенко читал по-испански. Я был удивлен, убедившись, что за время пребывания на Кубе он прилично изучил испанский язык и мог объясняться без помощи переводчика.