Лихое время. «Жизнь за Царя»

Обкатанный озерной водой булыжник встретился с головой первого нападавшего. Чавкнуло… Второй лжемонах умудрился уклониться и прыгнул сверху. Прыгать было не высоко – с полсажени, но все же на это понадобилось время, за которое безоружный Мезецкий успел отойти до частокола. Дальше идти было некуда, и пришлось принимать бой.

Отбиваясь, князь уверился, что дерется с ратником, – вон, так и норовит пробить левый бок. Удар поставлен хорошо – пробьет не только кафтан, но и кольчугу. Закрывая бок, пришлось подставить плечо. Боль сильная, но рукой можно двигать…

Злодей, почувствовав слабину и завидев кровь, обрадовался.

«А хрен тебе!» – мысленно воскликнул князь Даниил, подставляя под удар ножа раненую руку. Обхватив руками шею разбойника, обвил ему спину ногами и, уронив в воду, принялся топить… Злодей яростно взбрыкивал и, наверно, сам бы погубил раненого князя, но Даниил Иванович, умудрившись сохранять хладнокровие, вырвал из раны нож и, воткнув клинок в глаз злодея, прижимал его до тех пор, пока тот не перестал брыкаться…

Ухватив здоровой рукой раненую, Мезецкий утешил себя: «Ниче, бывало и хуже… Добреду до обители, там перевяжут» – и, сделав шаг, почувствовал боль в бедре, увидел, что снизу выбивается что-то бурое…

«Раззява!» – ругнулся князь.

От частокола, где три года назад остановили ляхов, до берега было саженей десять. Сейчас расстояние казалось недосягаемым…

Вместе с кровью уходила боль, приходило равнодушие. Хотелось упасть и успокоиться. Поддавшись порыву, князь рухнул в воду, но, наткнувшись на грязный сапог, угодивший подковкой по губе, пришел в чувство. Отфыркиваясь и отплевываясь, князь Мезецкий встал и, разозлившись, отпихнул в сторону труп, побрел к берегу.

Добравшись до отмели, упал на колени и, постояв немного, попытался выбраться на берег. Князь от рода Рюрика, коего прочили в цари, выполз и упал на желтые одуванчики…

– Ну, слава те господи, в чувство приходит…

Знакомый голос был рядом, но слышался как сквозь пуховую подушку… Даниил Иванович с трудом раскрыл глаза и увидел, что рядом с ним сидит игумен. Попытался пошевелить руками. Правой – получилось, а левая оказалась накрепко примотана.

– Накось, – сказал настоятель, поднося к губам носик небольшой ендовы.

В два глотка выхлебав посудину, не разбирая, чего пьет, и не слыша собственного голоса, князь попросил:

– Еще…

Отец Матфей вновь наполнил ендову. Князь Даниил попытался сам взять посудину, но едва не уронил. Хорошо, настоятель успел придержать донышко. Постепенно князь почувствовал вкус – гадость! Прислушавшись к ощущениям во рту, предположил:

– Вроде на свеклу похоже…

– Так оно самое и есть – сок свекольный.

– Фу ты! – передернуло Мезецкого. – А простой-то водички нельзя?

– Лекарь наш велел тебя свекольным соком потчевать, ибо крови ты много потерял… – изрек игумен. – Кровь красная – сок красный. Лучше бы тебя вином виноградным поить, да где его взять-то? И так уж, грех великий – вместо кагору на причастии смородиновой настойкой пользуем…

– Кто это был? Ну, те, кто у озера…

– Да понял я, понял, – усмехнулся игумен. – Токмо как тут спросишь, коли ты всех до смерти убил? Холопы твои торговых мужиков да купцов вокруг монастыря перешерстили. Левонтий волосы из бороды рвет, хотя и вины-то за ним нет. Ежели кто и виновен, так я… Недосмотрел, как в обитель чужаки зашли. Хитро как сотворили-то… Они ж в рясах были и в клобуках монашеских. Стрельцам на входе сказали, что из Андроникова монастыря, на выборы царя пришли. Стало быть, братия их за выборщиков приняла, а выборщики – за моих мнихов…

– А караульщики, кто на башне был? Они что, не видели?

– Как же не видели? – удивился игумен. – Только уж очень все быстро случилось. Ты одного уложил, второго прибил. Пока прибежали, ты уже из озера выползаешь. Сразу и подхватили.

– Как там, выборы-то?

– Порешили, коли выздоровеет князь Данила – быть ему царем. Каждое утро народ собирается, про твое здоровье справляется.

Князя резануло – «коли выздоровеет», но стерпел. Свято место пусто не бывает…

– Супруга моя да доченька – как они?

– Вон, обе спят, – улыбнулся игумен. – Как тебя принесли, княгинюшка прибежала. Никто и не говорил. Видно, сердце подсказало. Все ночи возле тебя просидела, губы водицей смачивала. Я уж ее гнать пытался – ни в какую! А потом дочка прискакала. Тоже, козлушка… Вся в мамку…

Князь осторожно повернул голову – у входа, на узеньком топчанчике, крепко обнявшись, спят две Марии – жена и дочь…

Топчан заскрипел, и детский голосок спросил:

– Батюшка, ты проснулся?

– Спи, егоза! – нарочито строго прикрикнул игумен и пригрозил: – Вот я тебя по заднице!

– Не надо по заднице! – отозвалась девчонка и, сделав вид, что испугалась, юркнула под бочок к матери. Немного поерзав, высунув любопытный носик, сообщила: – А матушка тоже проснулась!

– И матушке по заднице дам! – пообещал игумен и, не выдержав, расхохотался. Даниил Иванович, несмотря на боль, присоединился к смеху.

– И матушку не надо! – улыбаясь сквозь силу, попросила Мария Мезецкая и, выталкивая дочку вперед, встала с постели: – Благослови, отче…