Лихое времечко

Цыганка с трубкой

Темной сморщенной рукою
трубка с табаком бралась,
и тряхнула сединою
старая цыганка всласть.

Ноздри трепыхали словно,
выпуская едкий дым,
а старуха в дреме сонной
прогоняла будней сплин.

И затяжки раз за разом,
кашель хмурый и больной,
плюнула: «Уйди, зараза,
где ж покой? Хоть волком вой».

Цыганочка-гадалка

Хохотушка, что с азартом,
разбросала любви карты —
там король, валет крестей —
женихи любых мастей.
Всех она очаровала,
закружила, засмеяла,
а потом – ну тасовать
королей и прочью знать.
Дамы шепчутся, ревнуют,
в картах шум, переполох,
а девица шутки шутит,
чтоб король любовью сох.

Цыганская любовь

Как цыганочка томилась,
перед свадьбой извелась,
женишок то ведь не милый,
парень смуглый – сердца страсть.

Как шепталась у кибитки
с тем цыганом молодым,
что жених сулит ей слитки
да табун коней гнедых.

Что отец – барон цыганский —
волю выполнить велит,
опостылели ей цацки,
а с добра уж дом трещит.

Батюшке, видать, замылил
тем богатством мудрый взор,
лести реченьку пролил он,
как нарушить договор?

– Убежать с тобою, друг мой,
жемчуг, яхонт, малахит,
буду я тебе подругой,
и женой, раз Бог велит.

Как ослушаться родных мне,
чтоб в потемках ночки злой
на коне, да по ракитам,
только лишь вдвоем с тобой.

Цыганская сказка

Парень, русенький молодчик,
кинул взгляд издалека —
у ларька, где жил молочник,
шла цыганочек толпа.
Хороши до изумленья,
но одна – чарует свет,
мир померк, в глазах смятенье,
паренечек ей вослед.
Крался улицей, дворами,
до окраины дошел,
табор там стоял шатрами,
всюду ткани, кругом шелк.
Подошел к слепому старцу:
– Дедушка-цыган, скажи,
все у вас девицы царски,
кто всех краше – укажи.
Старец усмехнулся тихо:
– Хоть и слеп, да не глухой,
и нутром я вижу лихо —
за чужой пришел женой.
Всем та головы кружила,
но поди уж месяц как —
ее свадьба откутила,
знатен муж ее, богат.
Уходи, не кличь бедою,
на расправу прям и груб,
ведь растащит воронье-то,
твой еще не стылый труп.
Погрустнел тот парень-русич,
взгляд последний задержал
на косе, на грудях, ручке,
что есть мочи побежал.
А на утро спозаранку —
святым шагом в монастырь,
перед храмом снял ушанку
и шагнул в заветный мир…