Лик Черной Пальмиры

Квартира у музыканта выглядела поскромнее. Куда меньше размерами и еще не приведенная в полный порядок. Мебели в общем-то не было: посреди комнаты примерно пятнадцать на пятнадцать метров стояли две внушительные колонки, усилитель, микрофон на стойке и обыкновенный, видавший виды стул. У стены в ряд выстроились три холодильника «Bosch». Остальное пространство комнаты еще ожидало, что его обставят и облагородят.

– Н-да, – пробурчал Ефим, недовольно оглядываясь. – А где накрывать-то?

– А на колонке, – невозмутимо предложил хозяин. – Только подстели чего-нибудь.

Ефим занялся.

Шведа в первую очередь привлекла гитара, прислоненная к усилителю. Не бас-гитара – эта лежала на стуле, – а обыкновенная шестиструнная электрогитара. Рядом на полу виднелась и примочка, сейчас отключенная.

– Это мы с приятелем днем репетируем, – пояснил хозяин. – Я вообще на басу в основном…

– Можно? – вежливо справился Швед, указывая на гитару.

– Да ради бога! Сейчас подключу.

Лайк тем временем позабыл о саксофоне и углубился в изучение клавиш.

– Вы все играете, что ли? – спросил хозяин, пытливо осматривая гостей.

На музыканта из пришлых больше всего походил Лайк, да и то лишь за счет длинных волос.

– Только некоторые, – ответил он за всех. – Собственно, я да Швед. Я – Лайк.

– А я – Лас.

Поочередно тыкая в спутников Лайк представил всех:

– Швед, Игорь, Ираклий, Дима, Ефим, Арик.

Вникать в происхождение прозвища хозяина никто не стал – Лас так Лас. Бывают и куда более странные прозвища.

Швед тем временем пощупал гитару, взял пару аккордов; потом ткнул носком ноги в педаль желтого «овердрайва» и заложил пару жестких риффов. Звучало.

– Ну, чего? – Лайк вопросительно глянул на Шведа. – «Порубежную»?

– Давай, – согласился тот.

Быстро выставив стиль и тембра, Лайк подогнал ритм и пошел накручивать кружева лихого клавишного вступления. Почти сразу подключился Швед, а чуть позже – и Лас, поймав мелодию и рисунок. Получилось довольно лихо.

Арик сразу понял, что вечер начинает удаваться.

Так они и стояли в огромной полуотремонтированной московской квартире, пили водку, закусывали тем, что нашлось в холодильниках служебной дозоровской квартиры, пели, Лайк периодически выдавал клавишные или саксофонные импровизации; в промежутках между песнями и импровизациями – трепались. На самые разнообразные темы. Лас пожаловался, что по соседству почти не живет нормальных людей – недавно вроде проявился один парень на восьмом этаже, в гости тоже заходил, да и пропал сразу же в какую-то долгую командировку. Узнав, что сегодняшняя компания сама вроде как в командировке, Лас глубоко и печально вздохнул и предложил хоть сегодня оттянуться по полной.

Ну и оттянулись.

Уже когда иссякла выпивка и закуска, когда Ираклия стало откровенно клонить в сон, а Симонов давно уже спал на полу, рядом с колонками, когда Лайк намекнул, что пора бы и честь знать, Швед вдруг оставил гитару, подошел к клавишам и долго колдовал с ритмами. Потом вроде записал в сиквенсор последовательность. А вновь взяв в руки гитару, запустил незнакомую грустную мелодию. И запел:

Рухнул мир, сгорел дотла.
Соблазны рвут тебя на части.
Смертный страх и жажда зла
Держат пари…
В темноте рычит зверье.
Не видно глаз, но все в их власти.
Стань таким, возьми свое
Или умри…

Слушатели невольно притихли. А песня все звучала:

Будь наготове, всюду рыщет стража.
Линия крови путь тебе укажет.
Прочь, ты был одним из нас,
Но ангел тебя не спас.

Бьет струей кипящий сок.
Забудет смерть испивший зелье.
Шаг за грань – один глоток —
Словно пароль…
Танцы ведьм и крики сов,
Фальшивый праздник, где нет веселья.
Бой часов, один безумный зов
Голод и боль…

Будь наготове, всюду рыщет стража.
Линия крови путь тебе укажет.

Гитара тихонько плакала в такт словам. А потом музыка вдруг сгустилась, стала насыщенной и тяжелой:

Днем лихорадка – ночью пир
Ты теперь демон, ты вампир
В поисках новой жертвы в снег и зной
Вечный изгой…

Печально и задумчиво зазвучала флейта, за нею – гитара. А затем снова тихо и протяжно:

Но ты был одним из нас
Жаль, ангел тебя не спас…

Финальный проигрыш затих в полном молчании. От песни веяло такой глухой и безотчетной тоской, что не знай Шведа спутники как мага, они решили бы: он вампир.

– Твое? – спросил Арик, когда музыка смолкла.

– Это «Ария»! – встрял пьяненький Ефим. – Из альбома «Химера».