Лигр

Но дома его уже ждало сообщение на автоответчике. Звонили из больницы. Гела раскусила ампулу с ядом и не оставила ему выхода. Теперь если он все расскажет – инквизиции, полиции, чугайстерам, неважно кому, – ему не дадут вызвать навь. Он умрет через несколько дней. С другой стороны, даже если позвать Гелу (и если, мертвая, она сможет поддерживать в нем жизнь), протянет он недолго. Первой жертвой нявки всегда становится тот, к кому она пришла.

Он пытался выбрать одно из двух. Он бросал монету. Пытался уйти сам, без боли и страха.

Он не смог.

И теперь ему было так плохо, что призыв нави казался не самым плохим вариантом. Лекарства не помогали. Обезболивающие тоже. В конце концов он выполз из квартиры, добрался, шатаясь, до круглосуточного магазина и купил там две бутылки крепкого вина.

Ночной продавец явно подумал, что он уже пьян, и пытался отговорить его от покупки. Чужая забота только раздражала, и в конце концов он швырнул продавцу в лицо деньги и выбежал из магазина вместе с бутылками.

Вино тяжело проваливалось в желудок и жгло его только сильнее. Забыться не получалось. В голове гудело, и в этом гудении слышался голос Гелы. Перед глазами плыли цветные пятна, и в них ему мерещилось ее лицо. Вот она зависла над стаканом с крепленой красной дрянью, вот взглянула прямо на него, вот…

* * *

…улыбнулась, показав мелкие, совсем не хищные…

* * *

«Я не осмелюсь? Я?!»

Незнакомая пьяная злоба ворочалась у него внутри, прося выхода.

«Да что ты обо мне знаешь? Почему считаешь слабаком, тряпкой, разменной монетой? Как смеешь думать, что твое «быть» важнее моего?»

Непочатая бутылка вина ударилась в стену, но не разбилась. Покатилась по полу, издевательски дребезжа.

Он не будет звать ее.

Не будет валяться в ногах у пришедшей нявки.

Не будет.

Нет.

* * *

Под желтыми кленами возле небольшой парикмахерской трое мужчин окружали женщину.

Это выглядело бы как ограбление или изнасилование – в общем, что-то, при виде чего приличный человек должен броситься на защиту невинной жертвы или как минимум позвать на помощь… вот только нападающие были одеты в черные меховые жилетки, а у их добычи были слишком большие, слишком прозрачные глаза.

Навь. Нежить. И чугайстеры, охотники на вернувшихся с того света, готовящиеся исполнить жуткий ритуальный танец.

За пределами круга метался молодой человек со встрепанными волосами. Хватал за жилетку то одного, то другого, колотил кулаками в спину, пытался оттащить, протолкнуться к окруженной нявке, но привычные к подобному чугайстеры не двигались с места.

– Вы не понимаете! – выкрикивал молодой человек. – Она… Мне без нее не жить!

Он в очередной раз попытался пробиться в круг, но его оттолкнули едва заметным движением плеча. Сделавший это чугайстер повернул голову и негромко сказал:

– Все так говорят. Не жить, не жить… Но живут же. И с тобой тоже ничего не случится.

Молодой человек застыл, непонимающе глядя на него, а потом вдруг зашелся отчаянным визгливым смехом.

Хоровод чугайстеров сдвинулся с места, и очень скоро терпкий запах осени сменился другим, тяжелым и удушающим.

Ароматом фиалки.

4. Далекие мотивы

Тут собраны рассказы уже не столько «по» тем или иным произведениям Дяченко, сколько «по мотивам» их: какого-то конкретного из романов (рассказов, повестей, миров)… сразу нескольких… творчества Дяченко вообще.

Мотивы бывают дальними. Иногда сходство с каким-то конкретным текстом угадывается далеко не сразу. Но дух важнее, чем буква, – а он, безусловно, здесь есть.

Святослав Логинов Дело в шляпе

Эпиграф рассказа не вводит читателей в заблуждение – это опять в какой-то мере мир «Скитальцев», даже мир третьего романа цикла. Именно что в какой-то мере: Святослав Логинов «сдвинул» все тамошние реалии куда сильнее, чем авторы сборника, экспериментировавшие со «Скитальцами» в предыдущих разделах. Рассказ патриарха нашей фантастики интересен сам по себе, но тем не менее читатели, знающие «Скитальцев», уловят связь между рассказом и образами Дяченко. И найдут в такой дегустации особый вкус удовольствия.