Life Goes On

И еще целый такой ерунды. Но ей это нравилось – по крайней мере, она заставила меня поверить в это своим серьезным разрезом губ и взглядом на маленький черный магнитофон. Прямо в пасть коню засунули это интервью и в заграничную программу. Я пригласил ее на обед в свой клуб, а два дня спустя отправился ужинать в ее дом на Грейпвайн-Террас в Ричмонде. Каноэ-долбленка чуть не затонула, пересекая Темзу, поэтому я немного опоздал. Когда я туда приехал, мне даже не хотелось заниматься любовью, но я сделал это, как всегда, потому что другого способа познакомиться с женщинами  не знал. Но после занятий любовью я никогда не был ближе к знакомству, чем  раньше, за исключением нескольких случаев, когда непринужденная реакция женщины вскоре после этого выражала абсолютную злобу. Тогда отношения приобретали достоинство и становились оживленными.

Марджери Долдрам сделала первый шаг, и это всегда меня смущает, хотя такое случается редко. Я давно взял за правило: если женщина делает первый шаг, я не делаю последующих шагов, потому что это означает, что у нее проблемы. Но опыт показал, что проблемы есть у всех женщин, как и у всех мужчин, поэтому это правило (как и любое другое правило) показалось ненужным, и когда Марджери сделала первый шаг, я не замедлил сделать второй.

С барного стула в «Черном Крике» она обратила на меня взгляд василиска, теперь полный здоровой ненависти.

— Почему ты смотришь на меня с такой ненавистью, Гилберт?» — спросила она с улыбкой. — Ты собираешься бросить нам несколько жемчужин мудрости из своей усталой старой змеиной ямы?

— Я не буду играть в эту игру сегодня вечером.

Вейланд Смит носил бороду, эту униформу Национальной службы для людей раннего среднего возраста, которые только что упустили из виду настоящую вещь — если только они не были молоды, не имели комплекса Иисуса и не хотели быть распятыми третьим миром, который не мог себе этого позволить в любом случае, потому что древесина была слишком дорогой. Они бы просто привязали его к муравейнику за напоминание об их бедности. Если вам нравился Вейланд, вы могли бы сказать, что в его голубых глазах светился добрый огонек. Если бы вы этого не сделали, вы могли бы сказать, что в них был злобный блеск. Я был склонен оставить его в покое, но, поскольку он находился в том же пабе, мне пришлось угостить его выпивкой.

— Мне двойную порцию бренди. Вейланд за рулем, — сказала Марджери. 

Он положил свою пухлую руку на ее тонкое бедро и выбрал для нее пинту лучшего биттера. Фу!

Если это жизнь кинематографиста, подумал я, то лучше буду писать романы.

— Создали ли вы в последнее время какие-нибудь хорошие документальные фильмы?

Он улыбнулся, во рту было заметно отсутствие зуба, предположительно из-за того, что он задавал слишком много вопросов.

— Я что-то снимаю по поводу  уязвимости британского побережья, и я не имею в виду геологическую эрозию.

Я допил свой двойной виски.

— Вы имеете в виду наркотики, золото и нелегальных иммигрантов? На днях я разговаривал об этом с официантом. Или это мужчина из газовой службы пришел починить мой котел? Мой последний роман будет о контрабанде. Я работаю над третьим черновиком, так что, возможно, он выйдет раньше вашего документального фильма. И если ваш документальный фильм выйдет первым, это поможет продать мою книгу. В любом случае, — продолжал я, — как может существовать такой остров, как наш, без контрабанды? Англичане — нация моряков и торговцев, и это непревзойденное сочетание для зарабатывания денег. Какая удача, что радиолокационное покрытие нашего побережья не так идеально, как о нем говорят. Лодки приходят и уходят постоянно, не говоря уже о легких самолетах, пролетающих под лучом радара и приземляющихся на одном из заброшенных аэродромов в Восточной Англии. Им даже не нужно приземляться. Они просто бросают парашют с прикрепленным радиомаяком, когда видят лучи автомобильных фар, а затем улетают обратно в Бельгию. Так что, если вы хотите взять у меня интервью для своей программы, я расскажу вам все, что знаю, — при условии, что вы купите мне выпить. Это ваш раунд.

Я не знаю, почему он мне не понравился. Марджери не знала, нравлюсь я ей или нет, и в этом ее большая заслуга. Я не знал, нравлюсь я себе или нет, и это было для меня несколько меньшей заслугой. В присутствии некоторых людей разрушение является единственной формой созидания. Он проглотил еще одну пинту.

— Я знаю кое-что, чего вы не знаете. В центре банды контрабандистов есть кто-то, кто находится в Доме…