Life Goes On

Я давно этого ждал, надеялся на это, во многом желая навсегда освободиться от нее, но теперь, когда слова прозвучали, и на глазах у других людей, я был болен. В то же время я не был уверен, что она имела это в виду, и это меня разозлило, поэтому, чтобы убедиться, насколько более несчастным мне придется быть, я спросил: — Когда ты собираешься забрать свои вещи из дома?

— Это мое место так же, как и твое. Я возьму их, когда захочу.

— Сделай это скорее, — сказал я. — Моя девушка хочет переехать.

— Вы часто играете в эту игру? — спросил Билл. — Любимая девушка?

Это становилось слишком сложным.

— Я просто шучу. А как насчет Марии?

Мария, чувствуя, что все идет не так, как должно быть, сидела без дела с вязанием на коленях.

— Ты за нее отвечаешь, — сказала Бриджит. — Ты привел ее.

— Это мило с твоей стороны. Мне нужен смотритель.

— Я останусь на день или два, — сказал Билл. – Со мной она будет в порядке.

— Да, и я буду благодарен, если ты при этом будешь держать руки подальше от нее.

— Я вернусь в Лондон, — сказала Мария. — Устроиться на работу.

— Ты останешься здесь, — сказал я ей. — Ты мне нужна. Присмотри за Дисмалом и Биллом. Лондон не подходит такому хорошему человеку, как ты. Полиция отправит тебя обратно в Португалию, если у тебя не будет работы. На самом деле, они, вероятно, в эту минуту охотятся за тобой повсюду.

Она начала плакать.

— Все в порядке, — сказал я ей. — Тебе не о чем беспокоиться. Завтра я собираюсь в Лондон, чтобы убить человека, на которого ты работала. Потом я отправляюсь в Голландию, чтобы убить парня Бриджит. Потом я убью себя. Немного очистится воздух.

— Холокост, — сказал Билл. — Выпей Боба Мартина и успокойся.

Я достал из буфета бутылку виски и налил всем по стакану. — Вот лекарство, Мария. Тебе станет легче.

—  Это виски. — Ее глаза увлажнились. — Я люблю виски.

Вот так оно и произошло, подумал я. Неудивительно, что она не знала.

— Дай мне еще, — Билл осушил свой стакан, прежде чем я поставил бутылку обратно на стол.

— Ты не убьешь Яна, — сказала Бриджит. — Он убьет тебя, трус. Ты не напугаешь ни меня, ни его.

— Конечно, я не убью его, — засмеялся я. – Я буду слишком занят Агнес.

Она сглотнула. — Агнес?

— Подруга, о которой я упоминал. У меня она действительно есть. Она ездила со мной в Америку. Ее зовут Агнес. И она беременна. Этот дом скоро не будет достаточно большим, чтобы вместить нас. Хорошо, что ты уходишь.

— Ты мерзкий, — кричала она. — Мерзкий, мерзкий, мерзкий! 

— Я этого не слышал, — сказал я.

Она встала.

— Если ты бросишь этот стакан, — сказал я ей недвусмысленно, — это будет последнее, что ты сделаешь.

Она поставила его на каминную полку. — Мария, пойдем спать.

Вспотев от горя и ярости, хотя я знал, что отделался легко, я налил еще виски Биллу и себе. У Марии был взгляд, который я могу описать только как восторженный, когда Бриджит взяла свой стакан и бутылку, и они вышли из комнаты, держась за руки.

— Это место производит на людей забавное впечатление, — сказал Билл, — но я нахожу его достаточно спокойным. У Джека Дэниэлс  прекрасный вкус. Мне бы хотелось, чтобы ты не позволил им забрать бутылку.

— У меня есть еще, — сказал я, подходя к шкафу.

 

Глава 20

 

Когда все улажено, мучения уходят безвозвратно. Конечно, можно спорить о том, было ли что-то улажено, но я думал, что это так, когда я оделся в свой сшитый на заказ костюм-тройку за двести гиней, надел сшитую на заказ рубашку, зашнуровал ботинки ручной работы, положил носовой платок в карман под лацканом и достал из коробки в гостиной пачку сигар «Ромео и Джульетта» беспошлинной торговли. Я наполнил сумку рубашками, нижним бельем, бритвенными принадлежностями, флягой и пневматическим пистолетом. И, наконец, я нацепил золотые часы на жилет. Никто не проснулся. Я попрощался только с Дисмалом. Возможно, я вернусь утром. Возможно, я никогда не вернусь. Изгои Верхнего Мэйхема могли позаботиться о себе сами.

Полосы розовых облаков пересекали небо, голубые снизу и туманные наверху. Было хорошо быть живым в такое утро, приятное для похмелья, когда я шел с зонтиком к автобусу, который должен был отвезти меня на станцию. Я купил «Таймс», и поезд пришел через пять минут. Судя по моему душевному состоянию, мое второе имя было Хаос, сколько бы решений ни было принято. Знать, что делать, и выйти из хаоса с преимуществом казалось невозможным. Что бы я ни сделал, все было бы неправильно, поэтому я должен был сделать худшее. Моя мать не без гордости говорила, что во мне есть ирландец, но я так не думал. Когда вы стоите спиной к стене, вы хотя бы разворачиваетесь и толкаете ее на случай, если она волшебным образом упадет и вы освободитесь. В общем, я чувствовал себя безрассудным и определенно не в настроении выбирать самый безопасный вариант.