Личный враг императора

Понятное дело, Наполеон далеко не в восторге от всей этой камарильи и полагает наилучшим использование вольных каменщиков на отдаленных строительных работах. Но это лишь потому, что он не желает ни с кем делиться властью, а масоны хотели бы использовать императора как свою фигуру. Строго говоря, даже если бы у них это получилось, сие бы не особо повлияло на ход истории. Но с Корсиканцем этот фокус не прошел, а вот с его пасынком – вполне.

Я восстановил в голове досье, собранное нашими специалистами на Эжена Роз де Богарне, потомка виконта Александра де Богарне, невинно оклеветанного и казненного республиканского генерала. Семь лет назад он основал ложу «Великий Восток Италии» и стал ее гранд-мастером. Зачем ему это было нужно, остается лишь гадать, подозреваю, что, проявив себя несомненным храбрецом и умелым военачальником на поле боя, он хотел стать и правителем вполне самостоятельным, пусть даже и преданным своему великому отчиму. Но сама мысль, что возвышением он, потомок древнего знатного рода, обязан безродному корсиканцу, самочинно принявшему императорский венец, заставляла его втайне страдать. А если так, если это не было лишь данью романтической моде на экзотику, – появлялся шанс. И моя задача была его не упустить, использовать с максимальной выгодой для общего дела.

Мне вспомнились долгие разговоры со Старцами. Их понимание дела все больше отталкивало меня, но я с неумолимой ясностью понимал, что ни о каком пересмотре изначального задания речи быть не может. Это просто невозможно, до рождения самого древнего из Старцев осталось еще более сотни лет. Да и полно, родятся ли они, если мне удастся без лишних раздумий и терзаний совершить мне порученное? Не угадаешь, где чей предок, не скажешь обреченному на смерть, что его праправнук пытается стереть произошедшее как глупую ошибку на грифельной доске, чтобы поверх написать желаемое.

Дежурный адъютант поглядел на протянутый ему перстень: на гербовом щите красовалась пронзенная копьем змея, и коптский крест ангх выглядывал из-под щита, как это обычно рисовалось на гербах рыцарей мальтийского ордена. Лейтенанту, похоже, эта эмблема была не знакома, но вместе с тем он отнесся к «подношению» с почтением и пообещал немедленно передать его высочеству все, что потребуется.

Принц не заставил себя долго ждать. Спустя пять минут я уже стоял перед одним из талантливейших военачальников Наполеона, который сейчас не выглядел ни имперским принцем, ни архиканцлером Франции, ни даже генералом. Он выглядел как человек после четырехдневного недосыпа и долгого отсутствия сытного обеда. Под глазами его виднелись темные круги, столь обширные, что те казались провалившимися, так что с ходу нельзя было определить, какого они цвета. Он сидел у импровизированной жаровни, время от времени прикрывая глаза и дергая головой, чтобы не заснуть.

– Каким ветром вас сюда занесло, лейтенант?! – не особо утруждая себя формальностями субординации, осведомился он.

– Я должен был доставить вам послание.

– Вот это? – Богарне взял в руки опаленный конверт и затем бросил его в жаровню. Пламя лизнуло секретную депешу и с жаром начало поедать ее. – Оно изрядно запоздало.