Личный ущерб

Солидную часть комнаты занимал водяной матрац, на котором теперь спала Рейни. Рядом громоздились флакончики с противоспазматическими и снотворными таблетками. Она сидела в дневном кресле, накрытая одеялом, поверхность которого была странным образом гладкой, без единой морщинки. Ивон медленно приблизилась и сжала холодную руку Рейни, сухую плоть, полностью лишенную тонуса.

— Здра-вствуй-те, — отозвался робот-мальчик, который теперь говорил за Рейни Фивор.

— Какое замечательное устройство, — нарочито весело произнесла Ивон. — Теперь вам будет легче общаться с близкими.

Общаться с полуживым человеком было невероятно трудно. Три месяца назад, когда Ивон впервые увидела Рейни, ей казалось, что хуже быть уже не может. Оказалось, может. Двигательные функции почти полностью отказали. Едва шевелились только три пальца на правой руке. Пройдет совсем немного времени, и Рейни не сможет дышать.

Большинство больных АЛС на этой стадии умирают. Единственный способ продлить жизнь — организовать искусственное дыхание, когда легкие наполняет воздухом специальный портативный аппарат, который крепится к инвалидной коляске. Так что у Рейни будет даже возможность передвигаться. В этом случае остановить сердце может либо грибковая инфекция, неизбежно возникающая у большинства больных на искусственном дыхании, либо сама Рейни, если попросит выключить аппарат.

Пока супруги договорились, что Рейни будет жить. Робби очень просил ее об этом. Но злоупотреблять терпением жены он не имел права, поскольку это жестокая пытка — лежать в полной неподвижности и ждать конца. С марлевыми салфетками на глазах, сиделка каждые пять минут смачивает их специальной жидкостью, иначе под влиянием воздуха нежная роговица быстро высохнет и лопнет. Страшно представить себя на месте этого существа, которое пока еще видит, слышит, обоняет и осознает, что с каждой секундой теряет связь с миром. В какой-то момент Рейни должна будет решить, надо ли все это продолжать.

— Теперь она может говорить по телефону, — пробалагурил Робби. — Перерыв был больше месяца. Ты кому-нибудь сегодня звонила?

— Я устала, — ответил робот. — Очень. Устала. От мамы. Она меня измотала.

— Да, да, — поспешно согласился Робби.

Они немного поговорили о весне, о том, что она, наконец, наступила. Ивон узнала, что Рейни любуется яблоней за окном, которая сейчас вся усыпана розовыми цветками. Вскоре Рейни дала понять, что не в силах больше вести беседу, и чуть пошевелила на прощание двумя пальцами.

— Я провожу Ивон и сразу вернусь, — сказал Робби. — А затем мы сделаем массаж и, может быть, пройдем четвертый акт.

— Я делаю ей массаж каждый вечер, — сообщил он, когда они с Ивон спускались по винтовой лестнице. — Это у нас превратилось в своеобразный ритуал. А потом я ей читаю, иногда несколько часов подряд, обычно пьесы. Я там играю все роли. Сейчас мы почти закончили «Сон в летнюю ночь».

— Неужели ты читаешь ей Шекспира? — удивилась Ивон.

— А ты думаешь, что мой примитивный мозг не способен его воспринять?

— Я вовсе не это имела в виду.