Личный ущерб

Стэн остановил пленку и посмотрел на нас:

— Ну, что вы об этом думаете?

— А что тут можно думать, Стэн, — ответил Робби, не скрывая раздражения. — Сукин сын Уолтер водит бедного недотепу за нос. Разве вы сами не видите, что он заставляет его подписывать предписания вслепую? А деньги, которые я ему вручаю для передачи судье, попадают Ролло Косицу. Брендан, разумеется, заинтересован, чтобы все продолжалось в таком же духе, поэтому вызывает Сильвио к себе и в присутствии других судей похлопывает по плечу и ставит в пример. Вот он, единственный судья в округе, чьи решения ни разу не отменил Апелляционный суд! А этот идиот невероятно доволен собой, хотя самостоятельно не может даже завязать шнурки на туфлях.

Макманис метнул на меня взгляд. Я понял, он думает то же самое.

— Так вы считаете, что все это время Вунч вас дурачил? — спросил Сеннетт.

— Дурачил? Ради Бога, Стэн, мне не на что жаловаться. Я получал, что хотел. Уолтер присваивает взятки, предназначенные Малатесте? Ну и что? Для меня это не имеет никакого значения.

— А для меня имеет, — ощетинился Сеннетт. — Жуликоватый мелкий служащий — это совсем не то, что коррумпированный судья. — Он посмотрел на Робби. — И нам это не должно быть безразлично. Я полагаю, мы где-то прокололись.

Робби с обиженным видом замолчал.

— Надо подумать, — продолжил Сеннетт, — хорошенько подумать. Вероятно, они догадались, что находятся под колпаком. И теперь мелкая рыбешка Уолтер помогает выбраться из сети крупной рыбе Малатесте. Если… — Он запнулся, почувствовав нашу реакцию. Не знаю, как другие, но я от такого поворота мысли буквально оторопел. Надо же, как Стэн мог интерпретировать даже такие, казалось бы, очевидные факты! — А что? — воскликнул он, скрестив руки на груди. — Думаете, такое невозможно? Возможно. И еще как.

24

Наступил четверг, тридцатое апреля. Ивон сидела в «мерседесе» на верхнем этаже парковочного гаража Храма, откуда был виден вход в лифт. Двери раскрылись, как обычно, со скрипом, и Робби вошел в кабину к ожидающему его там Уолтеру Вунчу. В наушнике услышать удалось только приветствия, затем кабина опустилась, и прием стал невозможен. Ивон сидела и злилась. Оставалось надеяться, что все пройдет как положено.

После всестороннего обсуждения ситуации решили проверить теорию Сеннетта. Назначить Уолтеру очередную встречу. Передать деньги за нужное решение по последнему делу. Если посредник что-нибудь заподозрил, то конверт со взяткой принимать не станет даже ради Малатесты или самого Косица, ведь это грозит тюрьмой.

Когда лифт вернулся на пятый этаж, Ивон почувствовала, что-то неладное прежде, чем открылись двери. В наушнике сквозь шумы начали пробиваться голоса Робби и Уолтера, который почему-то не остался на первом этаже, а поднялся. Они говорили о какой-то женщине, с определенным подтекстом. Робби от души смеялся, а Вунч бормотал что-то неразборчивое.

Ивон напряженно вглядывалась в узоры, сделанные фломастерами на дверях лифта. Наконец они медленно раздвинулись. Из кабины шагнул улыбающийся Робби, целый и невредимый. Сзади был виден Вунч, ссутуленный, в теплом пальто, несмотря на середину весны.

— Просто чушь, — услышала Ивон слова Робби. Уолтера это, видимо, не убедило. Он вышел следом и исподлобья уставился на машину, где сидела Ивон. Сейчас вид у него был еще отвратительнее, чем обычно. Робби открыл дверцу «мерседеса» и промолвил:

— Слушай внимательно. Я скажу тебе что-то, ну, какую-нибудь чепуху, не важно что, а ты засмеешься. Громко. Может быть, даже чуть истерично. Понятно? Словно это какая-то идиотская пошлость.

Он плюхнулся на сиденье и произнес несколько неразборчивых фраз, какие актеры говорят на сцене, когда нужно изобразить шум толпы. Зато мимика была выразительной, специально для Уолтера.

— Смейся! — приказал он.

Ивон засмеялась. Робби тоже зашелся в хохоте, заслонив ладонью рот, ухитрившись прошептать:

— Смейся до тех пор, пока не закашляешься.

Наконец, отдышавшись, он посмотрел сквозь ветровое стекло на Уолтера и недоуменно пожал плечами. Тот развернулся, чтобы войти в лифт.

Ивон ждала объяснений, но Робби завел машину и быстро покинул гараж. Миновав несколько кварталов, он свернул в переулок, где въехал на стоянку позади небольшого магазина, задняя дверь которого была закрыта ржавой решеткой.

Робби выразительно показал глазами на свою поясницу и одними губами произнес:

— Выключай.

Сегодня пульт управления Хитрецом остался у Макманиса. Машина находилась всего в нескольких кварталах от его офиса, и Ивон собиралась выключить записывающее устройство там.

— Давай обыскивай, — громко сказал Робби.

— Что случилось? — спросила она.

— Обыскивай же, черт возьми! — взорвался он. — Чего ты тянешь?

Ивон послушно имитировала процедуру обыска, громко сообщая результаты для записи. Робби в это время отстраненно смотрел в окно. Как только Ивон объявила об окончании обыска, он сорвал с рубашки микрофончик.

— Все. Шоу закончилось.

— Он не взял деньги?

— Почему же не взял, — усмехнулся Робби, наклонившись вниз, чтобы снять Хитреца.