Лич

Посторонний удивился бы размерам подземных коммуникаций, помимо канализации тут находились внушительные некрополи и лаборатории некромантов.

Берлога Тлалока представляла собой настоящий склад мертвечины. В одних помещениях трупы с чарами нетления уложены штабелями, в других толпились оживленные зомби или скелеты, третьи походили на разделочный цех, где неустанно трудились младшие послушники, самое низшее звено некромантской иерархии. Трансформацию в лича или полулича еще надо заслужить, порой кандидаты так никогда этого не добиваются. Отбор очень строгий, мало доказать верность царю и жрецам, надо проявить ум, определенные таланты. Если послушнику везет, его обращают в полулича и дают ранг старшего послушника. Для простолюдинов — небывалый успех. Изредка кто-то пробивается на уровень младшего жреца, как Тлалок, не так давно повышенный до первого советника.

Подопытный, к которому удалось привязать филактерию, содержался в отдельной камере под охраной двух воинов-ягуаров. Внешне он отличался от ацлани более светлой кожей и широким разрезом глаз. Выбритая голова, набедренная повязка, зачарованный железный ошейник и взгляд забитого животного, типичный раб из Ацтлана.

Увидев двух личей на пороге, несчастный в ужасе забился в угол.

— Вот наш бессмертный.

— Иттил? — уточнил Карилл.

— Нет, из народа соаху. Они очень похожи.

— Понимает нуатль?

— Плохо, да оно и не нужно. С этим рабом не о чем разговаривать, — Тлалок приблизился к варвару. — Встань.

Тот беспрекословно подчинился, после чего получил от первого советника серию ударов кинжалом в сердце. Смерть наступила мгновенно.

— Ждем?

— Через минуту или две он оживет. Просто смотри, владыка.

Слова Тлалока полностью подтвердились, колотые раны на груди стали стягиваться. Вытекшая наружу кровь стремилась вернуться обратно. Глаза раба открылись и он сделал глубокий вдох.

— Надо же.

Несчастный не стал ни кричать, ни умолять. Похоже, смирился с участью подопытного кролика, обреченного постоянно умирать и воскресать.

— А сейчас покажу, как он оправится от отрубания головы… дай свой меч.

Воин-ягуар одолжил первому советнику железный клинок. Удар нечеловеческой силы отделил голову от тела с первого раза, на пол из бьющегося в агонии тела брызнула струя артериальной крови.

Прошло несколько минут, но воскрешения не произошло, пока Тлалок не поднес отрубленную часть к шее. И чудо произошло. Кости, плоть срослись обратно, лужа крови и не думавшая сворачиваться вернулась в родное тело. Вскоре перед Кириллом стоял абсолютно здоровый с виду раб без признаков кошмарной экзекуции.

— Как видишь, мой царь, я нисколько не преувеличил достигнутых успехов.

— Где сама филактерия?

— Дай ее сюда, — она находилась у одного из стражей. Браслет из орихалка с выгравированными ацтланскими письменами. — Вот.

Кирилл осмотрел безделушку с заключенной частицей человеческой души.

— Если браслет уничтожить, раб погибнет?

— С чего бы?

— Кощей ведь отдал концы.

— Мы подошли к решению проблемы разными путями. По всей видимости, он вложил в иглу не маленький кусочек души, а почти всю душу, по сути переселив себя в нематериальный предмет. Мне же оказалось проще создать… якорь, подпитывающей жизненной силой и не дающий уйти за грань.

— Все равно слабо улавливаю разницу.

— Разделение души с телом обернется неприятными побочными эффектами, вплоть до сумасшествия. И конечно, уничтожение филактерии грозит смертью, а здесь не произойдет ничего фатального кроме потери бессмертия. С другой стороны способ Кощея имеет определенное преимущество — перемещенная из тела душа становится неуязвима для любого магического оружия.

— Душа от того, что у нее отщепляют кусок, не страдает?

— Ни в коей мере. Она, как и живая плоть способна восстанавливаться.

— Осталось научиться делать филактерии для немертвых.

— Это не нужно, — возразил Тлалок. — Есть более легкий путь.

— Какой?

— Эликсир с драконьей кровью. Во время следующего равноденствия искупаем в нем какого-нибудь добровольца и сразу проведем ритуал по созданию филактерии. В теории она сможет поддерживать тело живым бесконечно долго.

«Может я и собираюсь достичь божественного могущества, когда уже никакие филактерии не будут нужны, лишняя подстраховка в любом случае не помешает».

— Но эликсир восстанавливает жизнедеятельность не полностью, Тлалок. Ты становишься живым лишь отчасти.

— Не попробуем, не узнаем.

Кирилл посмотрел на свою костлявую руку.

— А я уже привык к такому существованию.

— Мы все привыкаем, но согласись, владыка, ходить в облике сушеной мумии менее приятно, чем в виде здорового молодца.

— Соглашусь.

— На роль добровольца рекомендую себя.

— Какая вероятность, что задумка удастся?

— Большая… я на три четверти уверен в успехе.

«Нежить хитрожопая».

— Посмотрим. Времени до равноденствия хватает, вдруг еще что-нибудь придумаешь.

— Как тебе будет угодно.

— Знай же, я доволен тобой. Ты не просто оправдал мои ожидания, ты их превзошел.

— Рад служить такому мудрому владыке.

* * *