Либретто для жонглера

Стволы деревьев изгибались и галантно кланялись нам, и я увидел дерево бук и гвоздичное дерево, ещё лимонное, коричное и дерево-попугая, я увидел вишню и клён, и многие деревья, которых я не видел никогда прежде.

– Где мы? – спросил я.

– Разве вы не узнаёте? – спросил он. – Впрочем, вблизи всё выглядит совсем иначе. А ведь это ваш майорат.

– Вот как? Но разве титул жалует не король? Разве это не привилегия короля?

– А я и есть король, – заметил он, приподняв одну бровь.– Я – Король Магии.

– Ну конечно! – воскликнул я. – Мне следовало догадаться об этом сразу же! Простите мне мою оплошность, ваше величество.

– Добро пожаловать домой, ваша светлость, – улыбнувшись, ответил он.

Мы вышли к пруду, на другом берегу которого был виден замок, и к замку этому вела дорожка из цветков кувшинок.

Король ступил на неё первым. Я последовал за ним.

....................................................................................................

Мы вошли в замок. Повсюду висели флаги с гербами, на древках красовались гирлянды цветов. Столы были уже накрыты, сидевшие за ними гости приветствовали нас дружным пением. Когда мы сели за стол, раздались торжественные звуки труб, им ответили скрипки и гобой, и наконец, флейты.

Пир начался.

Внезапно все поднялись на ноги. Разговоры смолкли.

На всякий случай, я последовал примеру своих гостей.

В зал вошёл Людовик ХV. Его верный друг Скарамуш, разумеется, был с ним.

– Вот вы где! – вскричал Людовик, завидев меня. – А мы объехали пол-Франции, разыскивая вас.

– И даже заглянули в Италию, но там нам сказали, что вы только что отбыли, – добавил Скарамуш.

– Это ты виноват! – накинулся на него Людовик. – Я давно уже говорю, что оси кареты нужно смазать.

– Но мой король! Право же, я не виноват, – стал оправдываться Скарамуш. – Мыши съели всё сало!

– Старая сказка, – отмахнулся Людовик. – Расскажи что-нибудь поновее.

– С радостью и удовольствием, о мой король! – сказал Скарамуш и, отвесив поклон, взобрался на невесть откуда возникшую кафедру.

Я подозреваю, что появление её не обошлось без участия Короля Магии, который хоть и не был более нигде виден, но наверняка присутствовал здесь или был где-нибудь поблизости.

Скарамуш, откашлявшись для солидности, постучал молоточком по синему бархату кафедры и возгласил: "Курс наглядной философии магистра изящных наук Скарамуша!"

Все зааплодировали.

Людовик тем временем расположился за столом справа от меня. А слева я увидел Элиссу и открыл было рот, но она приложила к губам палец.

Как чудесно, что она нашла меня здесь!

– История портретиста из города Кёльна Альфреда Дитриха, – произнёс Скарамуш грозным голосом.

После чего рассказал такую историю:

Как-то раз, будучи проездом в Ганновере, художник Альфред Дитрих остановился в маленькой гостинице. Развлечения ради он затеял рисовать портрет дочки хозяина. Вскоре, однако, он получил письмо, в котором его просили как можно скорее прибыть в Париж. Дитрих, не мешкая ни дня, покинул Ганновер, и портрет остался незаконченным. В Париже его ждали многообещающие заказы, которых он удостоился благодаря стараниям своих друзей.

Дитрих был великолепным портретистом, и всё же заказчики его оставались неудовлетворёнными, но ещё более неудовлетворён своими работами был сам художник. Какое-то наваждение преследовало его. Все лица на его портретах были похожи одно на другое настолько, что не имели почти ничего общего с лицами его заказчиков.

Дитрих был в отчаянии, его друзья пребывали в растерянности, не зная, что происходит с их другом.

И вот, одним из мартовских вечеров Дитрих внезапно покидает Париж, не предупредив никого из друзей и не оставив никаких писем или устных распоряжений.

Он приезжает в Ганновер и разыскивает гостиницу, в которой он однажды останавливался.

– Я вернулся, чтобы закончить портрет, – говорит он хозяину, и в тот же день принимается за работу и не отрывается от неё до тех пор, пока не кладёт последний мазок. Больше ему нечего добавить, портрет готов. И, не дав ему просохнуть, Дитрих срывает его с мольберта и швыряет в камин, после чего начинает работу заново. Но и второй портрет постигает та же судьба. Недоумевающий хозяин не решается перечить чудаковатому постояльцу, а его дочь уже почти не покидает комнаты Дитриха. И вот однажды, утомлённый бесконечной работой, Дитрих рассеянно набрасывает карандашный эскиз головы девушки. Оторвав карандаш от бумаги, он долго смотрит на рисунок. Потом резко поднимается со стула, и ничего не объясняя, расплачивается с хозяином и немедленно уезжает из гостиницы, но прежде подносит портрет своей терпеливой натурщице.

С этого дня наваждение более не преследует его, и он вновь становится таким, каким его знают друзья и прежние его заказчики – блестящим портретистом Альфредом Дитрихом из города Кёльна.

– Всё это очень мило, – заметил Людовик. – Но причём же тут сало?

– Действительно, причём тут сало? – спросила Элисса, когда мы мыли посуду на кухне.