Либитина (СИ)

Я закричала - всей сотней звериных глоток, когда мой дух рванулся прочь из океана боли в спасительные коридоры к куклам. От боли это не избавило, но теперь я могла выкричать ее. Единая черная тень моих тварей накрыла север. Я неслась без цели, надеясь, что убегу от боли, но та не отступала. А когда силы иссякли, окопалась в черном выгоревшем лесу. Я возводила свой Лабиринт, тщетно надеясь, что боль не отыщет меня в нем, но она не уходила долго - месяцы, годы... десятилетия. А когда, наконец, я поняла, что больше не чувствую ее, я поняла, что не помню и не хочу помнить о себе ничего. Потерялась где-то в закоулках Лабиринта Ариста. Над севером Терратиморэ царила Либитина, владычица мертвых и богиня людских страхов.

Триптих Либитины. Последняя сцена

Пламя свечей дрожит. Затхлый воздух подземелья колеблется от движений кукол, мечущихся по коридорам. Они готовятся к последней сцене триптиха, примеряют наряды и парики, репетируют танцы. Их тени скачут по рыжим листам рукописи, лежащей на столике в дальней камере логова. Набранная из разнородных листов бумаги, написанная подчас между чужих строк, она так похожа на автора - странную хозяйку Лабиринта, меняющую маски в надежде найти меж ними себя... Пламя свечи на столике, давшее бумаге цвет, тоже колеблется, только не от движения теней по коридорам, а от дыхания. Кукла-писарь разрумянилась, ее грудь вздымается и опускается, как у живого человека. Она сейчас - полное и точное отражение моего волнения.

Вот, о чем все эти годы мне шептало, потрескивая, пламя свечей! Золотистый ореол вокруг них напоминал о золотом сиянии над волнами мысленного моря во время нашего последнего разговора с Нонусом! Тот же мягкий и теплый свет, отгоняющий тьму, расчищающий место надежде, дающий границы миру и лучами протягивающийся в безграничье. Имя ему любовь. И мне опять неспокойно. Я ворочаюсь с боку на бок. Я пытаюсь провалиться снова в это, явившеся воспоминанием и пламенем мысленное море, и не могу. Я больше не чувствую его. И я понимаю, что уже очень-очень давно не чувствую ничего: ни прозрачного барьера, отделяющего меня от партнера, ни отголоска его эмоции, ни краешка его воспоминания. Где же ты, Нонус? Обмен кровью связывает обменявшихся навсегда, обмен мыслями может прервать только смерть партнера, - говорил он. Тогда, если я больше не чувствую Нонуса, значит ли это, что...

Движения кукол становятся нервозными. Тени с острыми углами сложенных крыльев за спиной скачут по листам рукописи, воздевая руки, вскидывая лохматые головы к темному земляному потолку.

"Нет, он не мог умереть так! Не от меча нелепого охотника, не от солнца, не от воды Донума! Не мог закончить земную жизнь тварью, а не человеком! Не мог пропасть, позволив мне забыть его, исчезнуть! Не мог..." -

Я кричу это, и сама себе не верю. Слишком хорошо я знаю жестокий мир carere morte. Он перемалывает всех: и сильных и слабых. И все же, продолжая отрицать очевидное, лихорадочно перебираю воспоминания о годах в Лабиринте. Нонус нигде не мелькает... Неужели, он погиб в один из первых темных годов моего беспамятства и боли? Неужели мои боль и беспамятство были тому виной? "Ведь помни я золотое сияние тогда, я упредила бы любое неблагоразумие Нонуса!" - понимаю я, и эта надуманная, как бы он сам сказал, вина тяжелым камнем ложится на грудь.

"Что же с тобой случилось, Нонус?"

Пламя свечей шипит и потрескивает, но не желает больше ничего говорить. Оно совсем ослабело в душном подземелье, скоро угаснет, и черная пустота разольется по коридорам. Тьму вновь разорвут на части лишь факелы охотников, идущих за моей головой. Я больше ничего не успею вспомнить, ничего не смогу передать бумаге - солнце катится к горизонту, возвещая начало последнего боя. "Но, наверное, так даже лучше", - постепенно понимаю я и примиряюсь с этим. Я вспомнила все, чего мне не следовало забывать, а остальное пусть достанется пустоте.

А Нонус... Пусть он останется в моей памяти живым. Не сдавшимся Бездне ненависти, не побежденным ею. Наверное и он так хотел, поэтому не позволил мне почувствовать свою смерть, как прежде не позволял чувствовать свою боль. Чтобы пламя нашей общей надежды не угасало, чтобы золотое сияние по-прежнему разливалось над волнами мысленного моря, сохраненного в глубине моей памяти... Глупый и чуткий мальчишка!

Коридоры логова пустеют - куклы выходят на поверхность для последнего представления. Я продумывала образ каждой, шила им наряды несколько лет, я написала десять сценариев и каждый отрепетировала по десять раз, чтобы последняя сцена триптиха была сыграна идеально и точно в каждой мельчайшей детали, а теперь у многих кукол, у которых еще остались слезы, блестящи дорожки на щеках размывают сложный грим.

"Это представление будет для тебя, Нонус. Мы не увидим светлых детей Бездны, но на миг увидим сияющий луч - открытую дорогу к ним. Это тоже неплохо".