Liberalism and Its Discontents

Сегодня власть над словом концентрируется несколькими способами. Первый - это извечная попытка авторитарных правительств или потенциальных авторитаристов в якобы демократических странах монополизировать и контролировать речь. Классический либерализм с большим недоверием относится к такого рода государственной власти, и действительно, речь обычно является первой мишенью любого авторитарного режима. Нынешняя Коммунистическая партия Китая осуществляет все более жесткий контроль как над традиционными СМИ, так и над Интернетом, а Владимир Путин в России поставил все основные СМИ под свой контроль или контроль своих приближенных. Интернет способствует слежке в небывалых масштабах с помощью датчиков и устройств слежения, которые стали повсеместно использоваться в повседневной жизни. Китайская система социального кредитования объединяет слежку с масштабным анализом данных и искусственным интеллектом, что позволяет правительству следить за мыслями и поведением своих граждан, как мелких, так и крупных.

Вторая угроза исходит не от правительств, а от частного контроля над унаследованными СМИ и коммуникациями, пионером которого стал бывший премьер-министр Италии Сильвио Берлускони. Берлускони стал богатым олигархом благодаря, владея крупной медиа-империей Mediaset, в которую входили газеты, издательства и телерадиовещание. Этот контроль позволил ему стать знаменитостью, которую он превратил в премьер-министра в начале 1990-х годов, когда политический строй Италии, сложившийся после Второй мировой войны, рушился в связи с распадом Социалистической и Христианско-демократической партий. Оказавшись во власти, Берлускони смог использовать обретенное политическое влияние для защиты своих бизнес-интересов и ограждения себя от уголовной ответственности.

Успех Берлускони в совмещении СМИ и политической власти с тех пор стал предметом многочисленных подражаний. Владимир Путин, не будучи сам медиабароном, рано осознал важность подчинения частных медиаканалов своему контролю или контролю своих приближенных. В результате он лично стал одним из самых богатых людей в России, если не в мире. Виктор Орбан в Венгрии и Реджеп Тайип Эрдоган в Турции использовали личный контроль над медиа-каналами для укрепления своей политической власти и семейного богатства. Интернета в конце 1990-х годов традиционные СМИ стали менее привлекательными для инвестиций, и многие медиа были куплены местными олигархами, которые рассматривали их не столько как привлекательные бизнес-предприятия, сколько как путь в политику. Страна, в которой олигархический контроль над традиционными СМИ зашел наиболее далеко, - это Украина, где практически все основные радио- и телеканалы контролируются одним из семи олигархов.

Третья серьезная угроза свободе слова возникает, как это ни парадоксально, огромным объемом высказываний, который стал возможен благодаря Интернету. Когда в 1990-х годах Интернет каналом общественной коммуникации, было широко распространено мнение, что он окажет глубокое демократизирующее воздействие. Информация - это источник власти, а более широкий доступ к информации приведет к более широкому распространению власти. Интернет позволил бы каждому стать своим собственным издателем, минуя привратников" - издателей, редакторов, медиакорпорации и правительства. Интернет также позволяет проводить народные мобилизации и в значительной степени способствует восстаниям против авторитарных и коррумпированных режимов на Украине, в Грузии, Иране, а также восстаниям, произошедшим во время "арабской весны". Он позволил изолированным друг от друга людям, страдающим от жестокого обращения или преследований, найти друг друга, несмотря на географические ограничения, и перейти к коллективным действиям.

Но, как заметил Мартин Гурри, новая информационная вселенная, в которой цифровые медиа объединились со старыми, стала переполнять всех большим количеством информации, чем то, к которому они когда-либо имели доступ или могли осмыслить. Во времени стало очевидно, что большая часть этой информации была некачественной, ложной, а иногда и намеренно оружием для достижения определенных политических целей. В то время как одни люди, наделенные определенными полномочиями, такие как Ваэль Гоним в Египте, могли помочь свергнуть арабскую диктатуру, другие могли в одиночку распространять дезинформацию о вакцинах или фальсификации результатов голосования. Совокупный эффект этого информационного взрыва заключался в подрыве авторитета существующих иерархий - правительств, политических партий, медиакорпораций, и т.п., которые ранее были узкими каналами распространения информации.