Лягушка Басё

Девчонка расстроилась.

- И весь допрос? Значит, вы меня в подозреваемые не принимаете? Ну и ладно. Давайте, выясняйте поскорей, кто укокошил папашу – мамочка или братец? С точки зрения наследства мне это все равно, так или иначе половина будет моя, но любопытно.

Подковыляла к покойнику, сделала над ним реверанс – низкий такой, чуть не до пола.

- Слез над вами, папенька, я лить не буду, но за хорошее наследство мерси боку.

И пошла себе.

- Ну и какое ваше психологическое суждение о мадемуазель Горалик? – спросил я.

- Исключать из числа подозреваемых маленькое чудовище ни в коем случае нельзя…Что ж, дорогой Холмс, подведем предварительные итоги?

- Начинайте вы, Ватсон, - ответил я в тон. - Посмотрим, совпадают ли наши выводы.

- Как вам будет угодно. Самый очевидный фигурант – Кальман Горалик. Смерть отца делает его владельцем фирмы. Это раз. То, что смерть насильственная, лишает вдову ее доли. Это два. Парижские планы молодого человека – планы, которые были неосуществимы при жизни отца, - могли стать еще одним, и может быть, даже главным мотивом. Это три. Переходим к Лее Горалик. Довольно п-пугающая особа. Мужа ненавидела. Это раз. Надеется, что завещание можно будет опротестовать, если виноват пасынок. Это два. И вы, конечно, обратили внимание на намек, который она сделала.

- Еще бы не обратил! На какой намек? – насторожился я.

- Про дубликат ключа, которым можно было открыть дверь в торговый зал с мужской половины. Вполне вероятно, госпожа Горалик ожидает, что мы устроим обыск. И если в комнате Кальмана найдется второй ключ, это станет г-главной уликой. На самом деле – нет, не станет, потому что мы не будем уверены, не сама ли Лея Горалик эту улику подкинула.

Он прошелся по залу.

- Третий подозреваемый – милое дитя Нетания Горалик. Подростковый нигилизм в сочетании с озлобленным сердцем и честолюбием создают весьма г-гремучую смесь... Наконец, в доме ночью находился старший приказчик Ханан Стефанович, который сейчас подслушивает за дверью.

- Ничего я не подслушиваю! – донеслось из-за двери. - Вы велели ждать снаружи – я жду. И как вы могли подумать, что я способен убить дорогого хозяина? Во-первых, никогда и ни за что в жизни. Во-вторых, какой мне прок с этого кошмара? Можно подумать, я что-то получу с завещания! Таки нет, я там даже не упоминаюсь, хотя восемь лет, как муравей, трудился на Либера Горалика, чтоб ему на том свете стыдно стало.  В-третьих, спросите реб Арона, и он вам скажет, что Ханан Стефанович тихий еврей, который мухи не укусит!

Фандорин не стал с ним препираться, а отвел меня в сторону и понизил голос.

- Больше в доме никто не живет? Только эти четверо?

- Никто. Вся прислуга приходящая, ночью ее не бывает. Но я хочу сказать вам за Ханана, раз уж он призвал меня в свидетели. Он действительно агнец. Ни с кем никогда не ругается, только блеет.  Вы его сами видели. Откуда у него столько силы, чтобы свалить на пол крупного мужчину вроде  Либера Горалика, да еще проткнуть его насквозь мерным аршином?

- Если при герметичном преступлении подозрительны все кроме кого-то одного, очень часто это и есть виновник. Так что овцу мы исключать тоже не будем, - сказал на это Фандорин. – Но каковы ваши предварительные умозаключения?

- В точности такие же, как ваши, - отвечаю. – А теперь давайте посмотрим, совпадают ли наши взгляды по поводу дальнейших действий. Нам  ведь надо что-то делать – если, конечно, убийца не сознается сам, а он таки не сознается. У вас какой план?

- Судя по вашему п-проницательному замечанию, такой же, как ваш.

- Да?! – поразился я, не поняв, которое из моих замечаний он назвал проницательным.

- Я тоже подумал, что нужно сконструировать ситуацию, в которой преступник выдаст себя сам.

- …Да, именно это я и имел в виду, - говорю я. - А как мы скон… сконструируем ситуацию?

- Можно использовать старинный японский метод, который называется «Дух Тораэмона».

- Дух чего?

- Это название пьесы театра Бунраку. Сюжет такой. Убит князь Тораэмон Усобанаси. Совершить это мог только кто-то из домочадцев, то есть преступление г-герметичное. Расследование ведет бонза из местного храма. Священник собрал всех подозреваемых на поминальную службу, совершил положенный обряд, и вдруг в дыме благовоний  возник дух Тораэмона. Дух закричал страшным голосом: «Вот он, мой погубитель!». Один из самураев выхватил кинжал и сделал себе харакири. Это и был убийца.

- Красивый машаль, - признал я.  - Я таких тоже много знаю. Но какая нам польза от этой притчи? В чем тут  нимшаль, суть?

- Это не притча. На языке криминалистов метод называется «психологическая резекция». Используется в случаях, когда есть основания предполагать, что убийство было совершено в состоянии аффекта. Ни один из наших фигурантов-мужчин и тем более женщин не обладает достаточной физической силой, чтобы  нанести удар такой мощи…

- Кальман мог бы, - возразил я. - Таскает же он на себе десять пудов жира.

- Физической силы у него хватило бы, однако с-сомневаюсь насчет силы воли.

- Это да. Он сначала три раза струсил бы, а на четвертый  упал в обморок.

Фандорин продолжил: