Левый берег Дона

Я как был, не раздеваясь, рухнул на кровать поверх покрывала. Пружины скрипнули.

- В Японии, говорят, был такой обычай... - произнес я задумчиво. - Если муж или жених - статус не имеет значения - делал харакири, то любимая женщина поступала точно так же... Шучу, девочка. Я хочу, чтобы ты прожила долгую, счастливую жизнь. Со мной или без меня - это не суть важно.

- А для меня, милый, это важно. Я хочу прожить долгую счастливую жизнь вместе с тобой.

- Два украинских бомжа-нелегала... Звучит чертовски заманчиво.

- Из всякого тупика есть выход. Надо только его найти. Думай.

- Я, честно сказать, вижу только один выход. Вынуть шнурок из ботинка, смастерить петельку, повесить на крюк и показать белу свету язык... В последний раз.

Карина помедлила немного, потом сказала: " Я сейчас..." - и куда-то вышла.

Я остался лежать на кровати. В голове была страшная пустота. Я просто лежал на спине и разглядывал потолок, беленый известью. Белено было давно, известь потрескалась, и весь потолок напоминал контурную карту...

***

Скрипнула дверь, и в клубах пара с мороза в флигель ввалилась хозяйка, а следом - Карина.

Хозяйка несла здоровенную бутыль с мутной жидкостью, заткнутой деревянным чопиком, и тарелку с салом и колбасой. Карина - еще две тарелки, с малосольными огурцами и хлебом.

- В моей жизни, похоже, наступила эпоха самогона, - сказал я, глядя, как все это ставят на дощатый столик.

- Ни, - сказала хозяйка и даже обиделась. - Это горилка.

- Что в лоб, что по лбу, - заметил я.

- Кариночка, стаканчики на кухне, у шкафу, - сказала Галина Кузьминична.

Когда Карина вышла, я спросил:

- За шо будем пить?

- Ну так як же... – сказала хозяйка. - У вас - перший день нового житя. За это не грех и выпить.

- Новой жизни? - сказал я. - Верно подмечено... Ивана Игнатьича позовем?

- Ой, не требо... Он, как выпьет, такой дурный становится... Гадости говорит... Да вин и сам прийде. У него на горилку нюх як у собаки...

- Все женщины любят, когда мужчины говорят гадости, - сказал я. - Только не все признаются в этом...

- Плохо ж вы женщин знаете...

- Совсем не знаю. Настоящая женщина подобна колодцу. Чем глубже опускаешься, тем меньше видишь и понимаешь...

Вернулась Карина. Она поставила стаканы на столешницу и сказала:

- Ну, что сидишь? Наливай.

- Да нам, татарам... - начал я, беря бутыль в руку.

И услышал шаги перед дверью.

- Лёгок на помине, - усмехнулась Галина Кузьминична.

Шаги были слишком тяжелые. Они не могли принадлежать Ивану Игнатьевичу. Но сказать это я не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появился человек, увидеть которого я ожидал меньше всего.

***

Высокий, коротко стриженный мужчина с волчьими глазами, в куртке нараспашку, мгновенно срисовал всех, кто был в флигеле, и шагнул через порог.

Как ошарашен я ни был, все же смог выдавить из себя:

- Надо же, какие люди!..

И невольно глянул в сторону дорожной сумки. Пистолет остался лежать в кармане пальто. Ни за что не успею достать...

Брюнет успел косануть мой взгляд.

- Полонский, без глупостей! - предупредил он. - Как ты догадываешься, я не один... Надо поговорить.

- Вин, чи шо? - спросила Галина Кузьминична.

- Ни, - сказала Карина. - Его кореш...

- Горилку уважаешь? - спросил я, качнув бутыль в сторону Брюнета.

Это был своеобразный тест. Законник не станет пить с человеком, которого собирается замочить или поставить на уши.

- Я не за рулем, - проворчал Брюнет. - Наливай.

У меня отлегло от сердца. У Карины, кажется, - тоже.

- Хлопцам надо погутарить, - сказала она Галине Кузьминичне. Но обращалась скорее к Брюнету, чем к хозяйке. - Давайте в доме посидим?

- Идите, - разрешил Брюнет.

- Якой сурьезный мужчина!.. - сказала Галина Кузьминична уже в дверях.

Дверь закрылась, и что ответила Карина, я уже не услышал. Брюнет с шумом придвинул к столу табурет и сел напротив меня.

- Как ты меня нашел? - спросил я, наливая.

- Ты засветился на трассе, - сказал Брюнет.

- Ясно, - сказал я, поднимая стакан. - Ну, за встречу!

Смотрящий не возражал, и мы выпили.

- Так это ты напустил на меня налоговиков? - поинтересовался я, жуя соленый огурец. Посол был неплохой.

- Нет.

- А кто?

- В девять утра налоговикам пришел факс из Москвы с командой произвести выемку документов. В девять пятнадцать они нагрянули... А ты откуда узнал, что тебя накроют? Ведь ты свалил еще ночью.

Та-а-ак... Значит, Брюнет думает, что я сбежал не из-за него. Он думает, что меня заблаговременно предупредили о маски-шоу... Вот же болван! Узнай я заблаговременно, мои бухгалтеры за ночь вылизали бы всю документацию - комар бы носа не подточил...

- Друзей у меня много, - сказал я. - Врагов, впрочем, тоже хватает. Кстати, о птичках... Кто пустил мне красного петуха?

- Спроси об этом в агентстве "Факел". Твой Вадим - сука.

- Я так и думал, - сказал я. - Ты узнал, кто и за что грохнул Муху?

- Со временем напряжёнка. К вечеру узнаю. Пацаны Сявы в курсе...

Что-то Брюнет был слишком пассивен, даже вял. Как осенняя муха. Нет, он ко мне приехал явно не из-за денег...

Я решил форсировать события.

- Так чем обязан? - спросил я.