Level Up. Рестарт

— Так он же пьет!

— Все иногда выпивают. И что? Страна у нас такая. Ты, что ли, никогда не пила?

— Я беременна!

— Умница, хвалю. А до этого?

— Ну… Было…

— Любишь его?

— Не знаю… Наверное.

— Наверное?

— Люблю.

— Тогда слушай. Гриша — не алкаш, — четко выговариваю, чеканя слова так, чтобы отпечатались в ее молоденькой прекрасной головке. — Работает, деньги тебе приносит, когда ты его выгнала — он не побежал по девкам, а устроился перекантоваться у нашего коллеги Кирилла. А теперь представь, что он уйдет от тебя. На самом деле уйдет, найдет другую…

Бум! Внезапно всплывает системное уведомление:

Вы нанесли критический урон словом Алине Черных: —30 % к духу и уверенности.

Ничего себе, и такое бывает? Судя по эффекту моих слов, девочка даже на миг не задумывалась о том, что Гриша может ее бросить, настолько уверена в своей правоте и настолько крепко залип в ее сознании шаблон поведения слабохарактерного отца.

Алина часто моргает, ее нижняя губа дрожит — сейчас заплачет. Точно. По ее щеке скатывается слеза.

— Он кого-то нашел? — спрашивает она, сдерживая готовые вырваться рыдания.

Я умышленно не отвечаю сразу. Пусть проникнется. Пью чай, смотрю на индикаторы — настроение девушки рухнуло, и это тоже хороший знак. Допив, смотрю на часы — мне пора.

— Никого он не искал. Тебя он любит. Просто будь с ним ласкова, и все у вас будет хорошо.

Некоторое время Алина молчит, наливает мне еще чаю и, успокоившись, приводит себя в порядок. Вдруг мы слышим стук в дверь. Она вскакивает, задев столешницу, чуть не расплескав чай в чашках.

— Ой, это, наверное, сосед, я открою.

— Да мне пора, — я тоже встаю из-за стола. — Спасибо за чай. Миритесь с Гришей и живите дружно!

— Ладно, — кротко соглашается девушка и идет открывать дверь.

Поздравляем! Вы улучшили навык убеждения!

Ваш текущий уровень навыка — второй!

Получено очков опыта за улучшение навыка: 500.

Озадаченно чешу затылок, не понимая, как с моей профессией продажника этот навык у меня столь не развит? Видимо, когда я убеждал потенциальных клиентов, качалась торговля, а убеждение имеет отношение к непрофессиональной, житейской, сфере?

Слышу чей-то мужской голос с кавказским акцентом в прихожей:

— Алиночка, дорогая, а я тебе вот принес, смотри: икорка красная, и тебе и малышу будет полезно; фрукты вот: апельсины, бананы, яблоки хорошие, смотри… Мяса взял на базаре, филе! Ни грамма костей или жира, такую отбивную можно пригото… А это еще кто такой?

Усатый мужичок в кепке — сорокавосьмилетний Мачикалишвили Давид Арамович — непонимающе смотрит на меня.

— Давид Арамович, он уже уходит, — лепечет Алина. — Это Гришин коллега Филипп. Вот, знакомьтесь, Филипп, это Давид Арамович, наш сосед сверху.

— И что ему здесь нужно, этому Филиппу? — требовательно вопрошает Давид, оценивающе рассматривая меня. — А?

— Что мне нужно? — Я улыбаюсь, приметив на его безымянном пальце обручальное кольцо, а статус «женат» в его профиле только подтверждает меня в мысли. — Ты-то что здесь забыл, Давим Арамович? К чужой жене клинья подбиваешь? Твоя жена хоть в курсе, куда ты в обед бегаешь?

Сосед багровеет лицом и, аккуратно сложив пакеты с продуктами у вешалки, активно жестикулирует руками.

— Ты кто такой, а? Ты зачем свой нос суешь? Я по-соседски, по-дружески, заботу проявляю о беременной девушке, которую муж бросил, а ты мне такие претензии выставляешь? Да ты знаешь, кто я такой? А? А ты кто такой?

— Давай до с-сви-да-а-ния, — фраза нараспев вырывается из моих уст.

— Филипп, вы все неправильно поняли! — сдерживая смех, объясняет Алина. — Это я дала деньги Давиду Арамовичу, чтобы он привез мне продуктов. Он на рынке работает, а мне тяжело самой с тяжелыми пакетами по лестнице подниматься, я же вам говорила.

Чувствую себя неловко. Мне бы сейчас «распознавание лжи», но и без него чувствую, что я ошибся с выводами. Хотя кто его, этого Давида Арамовича, знает, мало ли какие мысли у него в его заботе, зря, что ли, он так агрессивно мое появление воспринял, не иначе за конкурента посчитал.

— Понял, Алин. Извините, Давид Арамович. Гриша — мой друг и коллега, конечно, я сразу заподозрил неладное.

Сосед нехотя жмет мне руку, протянутую в знак примирения.

— Я, по правде говоря, тоже решил, что ты какой-то ухажер, — признается он. — Григорий возвращаться думает? Нашел время гулять, тоже мне, мужчина! За беременной женой кто будет ухаживать? Давид Арамович?

Я понимаю, что версия Алины о размолвке с Гришей для соседа несколько отличается от истинной.

— Сегодня вернется, — уверенно говорю я, смотря на девушку. — Да, Алина?

— Если как человек придет, трезвый и не ночью… — она перечисляет условия, но ее перебивает Давид Арамович.

— Алиночка, душа моя, о чем ты говоришь? Какой бы ни пришел, он твой муж, отец твоего ребенка! — говорит он, и звучит это как тост. — Половинка твоя!