Лев Незнанский. Жизнь и думы. Книга 1(СИ)

Загляни в свой альбом, там, где северная оконечность моря и устье Верхнего Иордана меж Галилеей и плато Голан с правой стороны устья, т.е. на запад от него и есть наше место. С нашей гряды как на ладошке лежит весь тот легендарный мир тысячелетий, в котором пророки и апостолы, римляне и крестоносцы, Моисей и Христос такая же реальность, как это небо и вода. В каждый день жизни здесь не перестаешь дивиться этой обычности, зримой будничности невероятного. Вот там, за Тверией, есть гора Фавор, где по известной легенде появляется воскресший Учитель. И раз в год, в ночь на Воскресение, тянутся по крутым тропинкам верующие. Их здесь найдешь везде и во всякое время года: бродяги и монахи, одни - голышом, другие - в сутанах, это полюса; а сколь всякого народа меж ними! Иногда с паломниками появляется у нас отец Всеволод, оставив своих подопечных на гряде осматривать мир Божий, он приходит пообедать со мной, иногда приезжает просто проведать, и, если остается с ночевкой, то извлекает из своего фиата раскладушку, дотошно устраивается невдалеке от нашего каравана под каким-либо деревом и спит себе на воле.

Ученый монах отец Всеволод - крупнейший специалист по истории и философии раннего христианства и уже много лет живет в Иерусалиме, оставаясь гражданином Франции; москвич по рождению, построивший своими руками церковь на Аляске у Берингова пролива и т.д. Беседовать с ученым монахом, мягким, деликатнейшим человеком с внешностью Дон Кихота, только очень утонченным, аскетом не только по принадлежности, но и существу, не просто интересно и приятно. Слушает он с таким искренним интересом и простодушием, каждый раз подчеркивая, что, скажем, эта мысль ему кажется новой и неожиданной, и ему хотелось бы ее обсудить, обнаруживая удивительную способность для шестидесятилетнего человека, да еще ученого, судить без предвзятости, на каждом шагу почти физически страдая от малости знаний своих...

... А сейчас из "другой оперы": работает телевизор, передают солдатский вечер с самодеятельностью. На склоне огромной годы - зрители, на эстраде - оркестр, и вот объявили, что выступит новый министр обороны, но он запоздал, и вот сейчас камера показала, как он появился откуда-то из-за эстрады, на мгновенье остановился перед высоким барьером эстрады, решительно подтянулся на руках, перемахнул через барьер и под солдатский хохот подбежал к микрофону. Это оказался штатский, пожилой человек по фамилии Вейцман, здесь военным министром может быть только штатский.

А сейчас все поют песни, это чаще всего советские и русские с ивритскими словами и поют их чуть быстрее и бодрее. Я уже писал, что с первого дня нас сопровождают песни. Поют везде: на улицах и в автобусах, дома и на работе, причем те, кто не поет или не может петь, не остается бузучастным; как и сейчас: публика танцует и качается, прихлопывает и притопывает. Песни есть на все случаи жизни: на первый, второй и третий дождь, на жаркую и холодную погоду и т.д. И, что самое поразительное, все знают слова от первого до последнего.

октябрь 1977

Аршах

Дорогая Валюха, прости, что не сразу ответил, - твое письмо путешествовало из нашей столичной квартиры сюда, в поселение Аршах, где мы, словно небожители, живем средь райских кущ на высоком берегу Тивериадского моря.

К тому же, были всякие отъезды: я стал посещать музеи и выставки, потихоньку хочу вернуться к критике и даже шире... Словом, и в райских кущах есть своя жизнь.

... Ну, а скоро мы с тобой будем сидеть рядком уж если не на берегу Средиземного моря, то Тивериадского - это точно.

Валюха, я охотно понимаю твою патетику, это пройдет, здесь - тем более. В этом мире очень трудно полагаться на кого-либо: на самого себя, и то с оговорками. Я не могу что-либо обещать. Не случайно я удалился на поселение, как здесь говорят, вышел на поселение, - почти в скит, поэтому я мало полезный человек в суете жизни. Но я всегда был и останусь твоим человеком... Главное, держи нас в курсе...

Отвечаю на вопросы.

Сказать что-либо, "опираясь на собственный опыт", - нет возможности. И опыт иной, и все другое. "Мешать" может здесь решительно все, тем более, при определенных обстоятельствах. Многим становится все настолько мешать, что, продав все до нитки, сваливают в "упорядоченные" страны. Сейчас в моде такой сюжет: в Вене вновь объятия и целование, но уже, возможно, без слез. Старые да малые, да всякие окраинные, зачуханные да занюханные, к нам на отдых и произрастание, остальные - прямики. Их, говорят, уже процентов восемьдесят. Да это всем известно, Израиль - не в моде, тут инфляция, засилье крапивного племени - чинуш и т.д. и т.п. Об этом пишут "плохие" письма, мое - хорошее, а потому я предоставляю вас собственному "выбору места".

Согласно моде поступил и мой братец Фридрих, отбывший из Москвы месяц назад, должно быть сейчас в Риме, здесь он едва ли появится, хотя доставка сюда бесплатная с любой точки планеты и юристу можно рассчитывать на профессиональную работу.