Лев Незнанский. Жизнь и думы. Книга 1(СИ)

На этой неделе получили очень теплое письмо от Итика. От Рины же из Челябы пришло письмо с упреками, что оставили на произвол судьбы Розанов, якобы голодающих в Назарете. Трудно, если вообще возможно, отвечать на подобные вещи. Ведь это не частный случай - Розан, это, прежде всего, принцип, принцип неприятия; это - негативизм. Многие не понимают главного: наших старых проблем, не решенных прежде, в новой жизни решить нельзя. К старым еще плюсуются новые и жизнь начинает казаться такой, что все начинает выглядеть ошибкой.

Судьба Розана очевидна была с первой минуты. Когда стало известно, что он все же напросился сюда, хотя не убежден, что в Мюнхене или другом Риме было бы лучше, ведь везде надо вкалывать. Но здесь все осложнилось его антиеврейством, антиизраилизмом. Мне трудно судить, насколько действительно они голодают: ведь в ульпанах, пока живешь, - кормят. Это только здесь, хотя и в других странах не оставляют без куска хлеба ни одного эмигранта, если он, разумеется, не становится во враждебную позицию. Впрочем, даже в этом случае есть всякие каналы, фонды и т.д. но главное - надо уметь вкалывать, желать любой работы, что дает деньги: пижонству нет места, и это обнаруживается часто с жестокостью. Как я понимаю, здесь, в Израиле, еще детский сад, все довольно теплично. Запад же преподносит людям уроки куда более серьезные.

Рина пишет: "я понимаю, что у вас царят волчьи законы капитализма, но вы же друзья", и т.д. Что тут сказать? Законы, действительно, есть, с оценкой их можно не соглашаться, важно, что они есть. Меня это устраивает. На друзей же рассчитывать здесь можно так же, как и во всех других местах, дело это сугубо индивидуальное. Это бред собачий, когда начинаются претензии.

декабрь 1976

Люся - в Россию

Дорогие родные, мы очень счастливы возможности с вами увидеться, счастливы, что вы приняли такое важное (и правильное) решение.

Сейчас у вас началась уже, вероятно, самая трудная полоса, связанная с родными: как преодолеть их сопротивление и расстаться с наименьшими моральными потерями с обеих сторон. Это, действительно, самое трудное, самое тяжкое, но ничего не остается, как пойти на это, если уж решение принято.

На вопрос, стоит ли игра свеч, ответить чрезвычайно трудно (хотя знаю, что Лева уже ответил в категорически положительном смысле), но я убеждена, что для каждого отдельного человека ответ может быть сугубо индивидуальным, и категорически заявлять "да" или "нет" я просто не вправе.

Делать какие-либо обобщения о русской алие в Израиле и в Америке (последних называют "прямиками", если они едут в Америку из Израиля), тоже еще рановато. Просто я могу лишь поделиться с вами кое-какими личными впечатлениями. Точно известно одно: отъезд из Израиля в Америку неизмеримо труднее, и отношение к "йордимам" в Америке уже приципиаольно другое, чем к прямикам.

Я потому обращаю внимание на это обстоятельство, что очень велика "ерида" из Израиля в Америку (отъезд "йордимов").

Из тех, кто остается, устраиваются по-разному. Один с большими, другой - с меньшими трудностями; один лучше, другой хуже. Это зависит от многих обстоятельств, прежде всего - профессия, далее - возраст, знание языков, и, наконец (а может быть, об этом стоило упомянуть вначале), личные качества человека. И еще важно, может быть, важнее всего, - протекция. Израиль - страна протекционизма. Одни быстро приспосабливаются, другие - медленнее. Есть и такие, что живут тут по 5-6 лет и никак не могут приспособиться, поливают Израиль и мечтают о возвращении в Россию любой ценой. Много тут бродит таких "несчастненьких" по Израильской земле, неприкаянных (бывших, кстати, больших сионистов). Многие другие чувствуют себя прекрасно.

Что касается нас с Левой, то мы не раскаиваемся, хотя у нас было одно время сильное желание сбежать в ту же Америку. Но потом успокоились. Импульсом к этому был нездоровый интерес к моему происхождению, пока мы жили в ульпане, проявляемый, кстати, со стороны олимов, а не местных. Со стороны местных, нужно сказать, пока ничего такого я не почувствовала, разве что два-три любопытных вопроса своих учительниц, но это выглядело совсем не общо.

Кстати, сабры (так называют местных), любопытны необычайно. Другое дело - дати (верующие). Это принципиальные, последовательные враги всех гоев (чужих). К счастью, в стране их не так уж много. Это все же продолжает все время волновать меня - как будут чувствовать себя дети. Пока им очень хорошо, а дальше...

Мы знаем нескольких адвокатов из России, прекрасно здесь устроенных по своей специальности. Но для этого им пришлось сдать экзамен. Вся Гришина семья чувствует себя здесь прекрасно, хотя и у них было множество всяческих трудностей. Иногда, правда, мне казалось, что весь их оптимизм немножко связан с желанием поддержать нас, и что в иные моменты Сарра Израильевна немножко уговаривает себя, что все хорошо, но в целом это их отношение к Израилю, всей семьи, - твердая, принципиальная позиция.