Лев Кожевников. Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

— Профилактика. Отбирал у малышни деньги, с мордобоем.

— Надолго урок,— улыбнулся Алексей.

— Не думаю,— на ходу бросил Хлыбов, поворачивая в коридор.

«Кто сказал, что Хлыбов не занимается профилактикой правонарушений? Они глубоко не правы», — подумал Алексей, выходя на улицу вслед за начинающим грабителем. Того уже простыл след.

В прокуратуре прямо с порога Алексей встретился глазами с Людмилой Васильевной. Она прошла мимо него с ворохом бумаг, ослепительно улыбаясь, овеянная изысканными ароматами французских духов, и скрылась в левом крыле здания. У нее оказалась весьма недурная фигура и походка совершенно как у профессиональной манекенщицы. Странно, что он заметил это только сейчас.

Из угла за спиной раздалось насмешливое покашливание. Валяев обернулся. Оба приятеля, Махнев и Вася, окутанные сигаретным дымом, с удовольствием наблюдали его задумчивую физиономию.

— Валяев, душа, ты знаешь, что такое цунами?

— Ну-у...

Подвижный Махнев в отчаянии схватился за голову.

— Цунами, Валяев, это когда женщина еще, или уже не замужем, а возраст поджимает. И вот она, наметив жертву, вдруг ринулась в атаку. Блузка расстегнута, бюст наполовину открыт. Глаза томны, сияют. Она вся внимание и трепет, обворожительна. Но ум холодно-трезв и просчитывает все на несколько ходов вперед. Женщина в атаке! Прекрасное и жуткое зрелище. Кстати... ты женат?

— Теперь уже нет.

— У-у-у! Вася, скоро нам предстоит свадьба, нашего бычка зарежут, разделают, расфасуют на порции, завернут в хрустящий целлофан и на веревочке доставят прямо в загс. И бычок, бедняга, еще будет радоваться, что у него все так здорово получилось. Валяев, душа, поздравляю тебя заранее.

— Ну, спасибо! — Алексей искренне расхохотался, удивляясь, что не сумел сообразить сам, хотя еще утром оставил в приемной для оформления свои документы. Пожалуй, его сбил с толку внезапный переход — от ледяной неприязни к очаровательному вниманию.

Сославшись на дела, он отправился к себе и сразу сел за машинку, но вдруг задумался, не следует ли выяснить для начала, что именно он собирается истребовать, а уж потом... Обругав себя нелестными словами, Алексей выглянул в коридор. Махнева в углу уже не было, но Вася, «специалист по изнасилованиям», продолжал сосредоточенно смолить, даже не поменял позу. «Кажется, это то, что нам сейчас нужно».

— Василий, э-э... Николаевич?

— Ну, если Вася не устраивает, тогда...

— Вполне.

Алексей вкратце изложил нестыковку с фотографиями в розыскном деле и, сославшись на оперуполномоченного Ибрагимова, задал тот же самый вопрос: по какому делу пропавший Суходеев проходил в качестве то ли свидетеля, то ли обвиняемого?

После продолжительной паузы Вася добродушно осведомился:

— Почему ты спрашиваешь об этом меня?

Алексей не выдержал и рассмеялся.

— Извини.

— Дело в том,— невозмутимо проговорил Вася,— что никакого «дела» нет.

— Нет? А, понимаю. Дела нет, а убийство с изнасилованием есть?

— Убийство с изнасилованием есть,-- согласился Вася и надолго замолчал.— Тут как получилось? Твоему Суходееву вначале было предъявлено обвинение в совершении преступления. Затем в ходе следствия обвинение с него сняли, и он уже проходил как свидетель. К сожалению, настоящий преступник установлен не был, поэтому дело приостановили, вот и все. Так что на твоего Суходеева, повторяю, никакого дела нет.

Алексей кивнул и отправился к себе. Но в дверях обернулся.

— Ты знаешь, я как-то не понимал раньше, почему в сортирах рядом с другими нехорошими словами обычно пишут «Вася»? А, скажем, не Леша, не Иван? Но послушал тебя и, кажется, понял.

Вася вздохнул и щелчком отправил окурок в угол.

— Ладно, пойдем поговорим.

Алексей почувствовал, как у него за спиной Вася плотно прикрыл дверь. Желая поддразнить, он посмотрел в окно по сторонам и плотно прикрыл форточку. Понизил голос.

— Сугубо между нами. Обещаю.

Вася добродушно кивнул.

— По крайней мере, на источник не ссылайся.

— Договорились.

В обычной неторопливой манере Вася (Василий Николаевич Соковкин) рассказал следующее: