Летописи Нэпэла

Надежды доктора Фрекса на небольшой, но очень воинственный гарнизон, должный сократить число заговорщиков, не оправдались — навстречу вооружённым психам вышел, держа подмышкой дробовик, старенький дедушка, без слов протянул связку электронных карточек-ключей от ангаров. И, заметив некоторую растерянность подопечных Фрекса, даже проводил к тому сооружению, где был укрыт от непогоды один из самых вместительных летательных аппаратов. Без доброго дедушки пришлось бы прочёсывать все ангары в поисках самолёта с нужным количеством кают. Получив законную благодарность, — словесную, не в виде пули, — добрый старик удалился в свою конуру, на мягкий диван, под тёплое одеяло.

Уже при посадке в выдвинутый на полосу аппарат, доктор, пропуская подручных в салон, оттянул девушку с лестницы, — ну, как всегда, первой лезет в любое дело, кроме, естественно, полезного, — взял за плечи и ласково поглаживая большими пальцами впадинки ключиц, заговорил едва слышно:

— Клауса, я вынужден отлучиться на… — Фрекс запнулся, подсчитывая что-то в уме. — На несколько часов. У меня здесь ещё остались кое-какие дела… Ты, вместе с остатками отряда, прямо сейчас вылетаешь на юго-восток. Хорошо?

— А как же ты? — плаксиво протянула Клауса. Ей ведь казалось уже, что всё, что было плохого — закончилось, и что теперь их ждёт только спокойствие и счастье, но никак не новые испытания, пускай это даже недолгая разлука, всего лишь на несколько часов. Что-то подсказывало девушке — надо вцепиться в любимого руками и ногами, ещё чем-нибудь ухватиться за рукоятку люка или стойку шасси, и держать, держать, никуда не отпускать его от себя. Что-то подсказывало, что могут эти «несколько часов» обратиться долгими неделями, а о вечности ей и думать не хотелось, хотя и такая вероятность была. И слёзы сами просачивались наружу из тонкой щели меж веками и глазными яблоками, а загнать их обратно не было никакой возможности.

— Я нагоню вас на границе Империи и мы вместе отправимся… ещё не знаю точно, куда. Держись Серпа и моих санитаров. Если что, они защитят тебя. Ты всё поняла? — Клауса качнула головой, осторожно, чуть-чуть, стараясь даже не моргать — чтобы слёзы, тонкой плёнкой разлившиеся по роговицам, не соединились в крупные капли, не обозначились явственно. — Ну вот и отлично. До встречи, моя любимая. До скорой, очень скорой встречи, — Фрекс постарался улыбнуться на прощание и, судя по ответной улыбке Клаусы, поднявшей на него мокрые, блестящие от слёз глаза, ему это удалось. Действительно, потому что вместе с ним улыбалось не только её лицо, но и эти мокрые, блестящие от слёз глаза… И тем тяжелее было сознавать, что может случиться то, одна мысль о чём так расстроила Клаусу.

Глава 7

…Как будто наливное яблоко просилось мне в руку, спелое золотое яблоко с холодной, мягкой, бархатистой кожицей…

Ницше «Так говорил Заратустра».

Нэпэл распахнул дверь, быстрым шагом вошёл в аудиторию для научных семинаров.

— В основе данной морали лежат три основные принципа: вера — вера в себя, в свои силы, в то, что ты сможешь в результате борьбы достигнуть цели к которой стремишься; надежда — надежда на то, что ты достигнешь цели, сколько бы времени ни занял путь к ней, и как не тернистен он ни был; любовь — любовь к тому, что в конце пути — к своей цели, — нудным голосом вещал лектор. Изредка строго поглядывал поверх очков на слушателей, не находя среди них усердно конспектирующих его речь. Не прервался, даже когда Нэпэл прошёл между рядами столов, грохая подкованными сталью сапогами.

— Явился? — Арна подняла на императора свои очаровательные глазки. За время, которое они не виделись, она успела сменить наряды, но общий стиль одежды остался прежним: теперь на ней было длинное чёрное платье и зелёный полушубок с оторочкой из зелёного же меха неизвестного науке пластмассового зверька.

— Не ждали? — усмехнулся Нэпэл, стараясь придать выражению лица особую циничность. Схватил Арну за руку и дёрнул за собой к выходу.

Специалисты-международники проводили их удивлёнными и отчасти радостными взглядами — небольшая сцена внесла хоть какое-то разнообразие в уныние учебного зала, а теперь послужит поводом к многочисленным пересудам и сплетням.

— Что это значит? — Арна попыталась вырваться, едва опомнилась от неожиданности.

— Я всё объясню потом! — Нэпэл продолжал идти по вестибюлю, таща за собой Арну.

— Я не желаю тебя слышать! Отпусти меня! Когда ты наконец исчезнешь из моей жизни?

— Как мне заставить тебя замолчать? — Император резко остановился и притянув девушку к себе, приник к её губам, но они успели сомкнуться, напоследок испустив сдавленный выкрик «Не смей!».