Летописец отчуждения

Яркое солнце, излучина реки, жужжание назойливых мух. Лето. Тепло, разливающееся по венам.

Морок. Разочарование от того, что просто сон. Замозолившая глаза темнота. Колкая мысль о безысходности и вновь опускающиеся веки.

Купола церкви, шум тополей, крестный ход. Он стоит с камерой, промерзая, и дышит на заледеневшие пальцы.

… и не введи нас во искушение… и избави нас от лукавого, ибо царствие твое…

Сталкер шепчет, всего лишь сталкер…

Крики. Где-то совсем рядом. Смех. Знакомый, детский, задорный. Похож на тонкую мелодию колокольчика.

… есть слава и сила и во веки веков…

Вновь ночь. Или день?

Плотный черный комок, нависший над Виком. Дергающийся. Стрингер понял, что не спит. Он даже привстал. Кто-то склонился над сталкером, осторожно прощупывал карманы куртки. Дверь приоткрыта, в подвал пробился тонкий луч света.

Алексей хотел позвать, но смог только неразборчиво промычать. Сознание сжала мысль, что это, может, и не человек вовсе. Какая-нибудь тварь пробралась. В этот момент незнакомец включил фонарик. По глазам резанула яркая вспышка. Он направился к Смертину, наклонился и тут же резко отшатнулся, заметив лишай, ползущий по щеке. Едва теплившаяся надежда умерла. «Вор, мразота», - догадался Алексей. Ничем он им не поможет. Падальщик. Смертин сгреб под себя дробовик и рюкзак. Притих, внимательно наблюдая за силуэтом. Незнакомец осторожно подался к выходу. Стрингер старался сконцентрироваться, любыми путями ухватиться за реальность и держаться из последних сил, но не смог.

…Аминь…

Вода кончилась. Вик метался в бреду, прося пить. Не было ни капли.

Смертин не знал, ночь ли за тяжелой железной дверью, или день. Он потерял счет времени, забыл про ПДА на запястье. Алексей даже не догадывался, что они в любой момент могли отправить сигнал о помощи. Он тупо пытался осознать происходящее. Мутный взгляд вырывал только немые очертания. Пальцы непроизвольно скользили по покрытой махровым ковром коже. Будто чужая.

«Сталкеру нужна вода. Возможно, он даже умрет без воды».

Эта мысль не давала стрингеру покоя. Она впиталась в голову, постепенно сводя с ума. Срочно нужна вода.

Смертин уцепил скользкую крышку фляжки и пополз к выходу. Вик очнулся. Простонал. О чем-то неразборчиво заговорил. Алексей даже не обратил внимания.

- Выброс… будет… - сумел осмысленно выдавить из себя Вик. Снова застонал. Возможно, все это время он был в сознании, а может, даже смотрел прямо в глаза незваному гостю, пока тот шарился по вещам.

Посрать на выброс, нужна вода.

Вода. Прохладная, освежающая, которую можно пить без конца жадными глотками. Главное, чтобы не очень холодная. От такой сводит зубы, мешая наслаждаться. Смертин даже представил бутылку минералки без газа на кухонном столе. Вот именно такая.

Каждое движение давалось с трудом. Его облачили в железные латы, налили в пустоты свинца и заставили ползти. Алексей просунул ладонь в узкую щель между дверью и косяком. Поддавалась с трудом. Будто весит тонну. Смертин стиснул зубы. Жалобно заскрипело. Скупо и нехотя. Чего этой двери нужно? Чего она выпендривается, когда ему так плохо. Давай же, кусок гнилого металла… Давай…

Сумел.

Одинокую, скрючившуюся в проеме фигуру, ослепило белое, неимоверно огромное солнце. Оно ворвалось в глаза, выжигая весь мир, откусывая огромными ломтями горизонт. Алексей зажмурился, собираясь с силами. Рукой нужно было нащупать опору. Только он не чувствовал руку. Ее охватило нечто махровое. Ее уже нет. Смертин все-таки смог ползти и даже постарался встать на четвереньки.

Он выбрался на шоссе, скатился вниз по склону, распугав стайку мелких зверьков, похожих на мышей. Поднялся на колени, ощущая мышцами, как раскаленный асфальт проникает через толстую корку лишая. Встал. Словно пьяный прошел с десяток метров. Впереди заискрилась лужа. Грязная, окруженная вскипевшей засохшей коркой глины. Но это была вода. Стрингер черпанул фляжкой, поднимая со дна тучки мути, и начал терпеливо наблюдать, как прозрачная пленка рвется и пузыриться рядом с горлышком.

Крышку удалось закрутить не сразу. Пальцы не слушались.

По воде прошла рябь.

Смертин встал. Пошатываясь, сделал несколько шагов в сторону шоссе и застыл.

Как далеко до нелепой громадины автомойки. Метров пятьдесят, а может и больше. Сначала вверх по насыпи, обязательно через погнутое железное ограждение. Как же он через него перелезет? Затем снова вниз. Входа в подвал не видно. Он не дойдет. Не сможет.

В ушах нарастал гул, похожий на топот огромного табуна лошадей в степи. Он приближался, становился все насыщенней, басовитей. Ударил в спину и затих, запрятав в мозг противный стальной звон.

Сдохнешь… Сдохнешь…

Теперь в затылок не дышали. В него вгрызлись невидимые клыки, разрывая на части кожу. Шершавый язык лизал позвоночник, проникая самым кончиком все глубже и глубже в малюсенькую щель у черепа. Что-то мерзкое скользнуло туда тоненькой струйкой и затопило мозг чернотой.

Секундная тишина. Все вокруг сжалось в немом предчувствии.

Яростно дрогнула земля, взрываясь тучами пыли. Накативший ветер бросил ее прямо в глаза. Хлестанул по небритому подбородку.